– Раз, два, раз, два.. оф …. раазззз, – он тяжело вздохнул и остановился, когда его легкие настолько расширились, что казалось вот-вот лопнут от перенапряжения, разорвутся как паровой котёл от перегрева. Он вытер запотевшее лицо, ибо залитые глаза не могли сфокусироваться и прочитать цифру, выведенную на недавно покрашенной стене.
– Тринадцатый, – наконец прочитал он и снова вздохнул. Его протяжный вздох напомнил звук воздуха, с шумом вырывающегося из воздушного шара. – Только тринадцатый!
Немного отдышавшись, он тоскливо огляделся. Запылённая бетонная лестница с неубранным мусором в углу. Розовые стены. Белая дверь с разбитым стеклом вела на балкон. Унылое место. Ещё десять минут назад хотелось петь и танцевать, а сейчас оказавшись стиснутым в четырёх стенах и стоя на такой бесконечной лестнице, он подумал, что с таким же успехом он мог бы штурмовать Эверест.
Последний раз судьба его заносила на эту Богом проклятущую лестницу жарким июльским днём. Легко одетый, сжимая в руке заветные ключи, он почти взлетел на двадцать третий этаж. Сегодня же, осенним вечером, облачённый в пальто, немного мокрый, ибо дождь заливал город, он с трудом поднялся на этот чёртов этаж, и казалось, что сил больше подниматься нет. Отдышавшись, он, было, сделал попытку продолжить свой путь дальше, но судорога в ногах заставила облокотиться на перила и замереть на месте.
– Всё, перекур, – прошептал, устало, вынимая пачку сигарет. Закурив и пустив пару колец, бедолаге ничего не оставалось делать, как предаться приятным воспоминаниям.
А вспомнить ему было что! И хотя на его зимних ботинках не болтались шпоры, а концом шпаги он не задевал стены и перила, да и стальные латы не бряцали, за неименьем оных, он был героем, которому позавидовали бы рыцари и оруженосцы, трубадуры и все шуты всех известных и неизвестных королей. Ах, если бы они могли видеть с ловкостью и сообразительностью, он буквально сразил, выбил из состояния душевного равновесия своё почтенное семейство, не ожидавшего объявления о предстоящей свадьбе, провозглашения суверенитета и вполне закономерного отделения.
Не смотря на молодость, а ему было только двадцать пять лет, он уже был не только героем, мужем, но обладателем небольшого, не больше сорока двух метров, княжества, расположенного на двадцать третьем этаже нового дома. Князем он был на правах соправителя своей драгоценной супруги, особы весьма и весьма привлекательной.