Я шел по песку к ним, к этим пернатым существам. Мне только хотелось спросить у них, зачем они всё это сделали? Пусть дадут мне ответ! Возможно, они убьют меня, пусть так, но пока они будут строиться в свои линии, я успею – обязательно успею! – крикнуть им свой вопрос, и пусть не услышу ответа, но вопрос достигнет их ушей, может быть, за мгновение до того, как грянет их гром, – но обязательно достигнет! И пусть им будет стыдно!..
На пляже я увидел сложенный пернатыми существами шалаш, или что-то подобное, такой же странный и страшный, как всё, с ними связанное. Но я, преодолевая страх, поспешил к нему. Шалаш оказался пуст, рядом валялись какие-то странные предметы, и догорал костёр, – кажется, единственное, что было у них похоже на наше… Я подумал, что они вернутся, и решил подождать их тут. Идти мне всё равно было некуда. И действительно, вскоре я заметил приближающиеся пернатые фигуры со зловещими палками. На этот раз их было всего трое. Я присел на корточки, терпеливо ожидая, пока они подойдут ближе, чтобы точно услышали мой вопрос. Но они вновь повели себя удивительно. Заметив меня, они замерли в нерешительности. И я понял, что они просто боятся подойти! Тогда я встал и шагнул к ним. Но тут они разом подняли на меня свои ужасные палки. Тогда, собрав все силы своей души, я всё-таки громко крикнул им свой вопрос: «Зачем вы это делаете?» – и тут же грянул гром. Что-то невидимое, но очень тяжёлое, очень сильно ударило меня, сбив с ног. Через мгновение-другое навалилась такая боль, которой я раньше ещё никогда не испытывал! И всё же я смог оглядеться по сторонам, понял, что лежу на песке, а они по-прежнему стоят на месте со своими палками, совершая над ними какой-то непонятный обряд. Я понял, что умираю.
Что мне было делать, после того, как вопрос мой задан, и после того, как никого из близких больше нет со мной? Есть только эти пернатые существа, трусливые и жестокие, стоящие по-прежнему на месте, ничего не отвечая. Чтобы укрыться от их взглядов и спокойно умереть, я пополз в этот пустой мрачный шалаш. Каждое движение давалось с болью, но я всё же стиснув зубы прополз несколько шагов и оказался внутри, в полумраке. Здесь были разные темные и мрачные предметы, но был и один, светлый, который привлёк моё внимание. Это была поделка из двух скрещенных небольших жердочек из неизвестного светлого материала, на которых было искусное изображение Человека, – такого, как я, а не пернатого, как они. Руки и ноги Его были жестоко прибиты чем-то к жердям, а на голове Его были спутанные колючки, впившиеся в лоб и виски… Я понял, что Он так висел на проткнутых руках и ногах, умирая в мучениях. О, должно быть, Ему было ещё больнее, чем мне сейчас! И Он был так же одинок. Это они жестоко убили Его, а теперь Его изображение хранили в память об этом убийстве. Словно и теперь они продолжали мучить Его! Тогда я припал губами к Его пробитым ногам, не зная где Он теперь и что с Ним, я только понимал, что Он жертва их жестокости, как и я теперь, и чувство сострадания к Его ранам притупило мою боль. И тогда Он склонился ко мне, утешил, и забрал к Себе.