– Наконец-то блин наша принцесска собралась. Продолжай.
Время тянулось необычайно долго. Я приноровился и выуживал одну пулю за другой. Панк же сосредоточенно зашивал глубокие раны. Когда осталось вынуть три пули, Данила начал отключаться.
– Черт, – северянин занервничал, – нашатырь есть? Что-то резкое? Нельзя ему отрубаться.
Я вспомнил про пузырек, который использовал при недавнем припадке. Быстро сбегав до кровати, я вернулся обратно, поднося резко пахнущую жидкость к носу друга. Тот слабо дернул лицом, морщась.
– Отлично. Мне осталась последняя пуля. Она глубоко сидит, зараза. Одно неловкое движение – и я задену сердце, и тогда все. Помрет красноглазый. Только вот странно, сердце у человека должно быть выше… не пойму ни черта… но как бы то не было, если бы сердце было там, где надо, он бы подох на месте. Ладно. Это потом все. Гоша, держи его крепко. И ты, принцесса, тоже. Чтобы ни одного толчка, поняли?
За дверью стало шумно. Мы переглянулись и замерли, ожидая, когда пришедшие войдут. Кирилл со своей шайкой ввалились в дом и тут же застыли, ловя на себе наши напряженные взгляды. Кирилл кивнул своим и те вышли за дверь. Сам же Ледяной король остался.
– Как его дела? – спросил он.
– Не сказал бы, что хорошо, но и не совсем безнадежно. Осталась последняя пуля. Если удачно ее извлеку – выкарабкается. Я вообще удивлен, как он не сдох еще. Столько крови потерял, что странно. Любой бы давно уже подох, а этот вон еще даже умудряется дергаться. Да и кровь какая-то… странная… мне сначала показалось, что свет как-от странно падает, но нет. Темная она. И гуще обычной. Что с этим парнем не так, не знаешь?
– Ты давай болтай меньше, – ответил ему его лидер, – я потом тебе скажу. Он не совсем человек, если так можно выразится. А сейчас не отвлекайся.
Оперирующий панк вертел головой, не зная, как подступиться к ране. Меня вдруг осенило:
– У красноглазого очки есть, они увеличивают. И в темноте в них лучше видно. Поможет?
– Да.
Я начал шарить по карманам плаща, что валялся на полу. Гогглы Данила хранил во внутреннем кармане.
– Вот, нашел, – я аккуратно надел очки на голову панка, настраивая нужные линзы.
– Сразу не мог мне их дать? Все глаза себе поломал, – пробубнил тот, – держите его.
Мы снова налегли на Данилу, чтобы тот не дернулся.
Наконец, все закончилось. Панк зашил последнее ранение и устало стянул с себя перчатки, а затем и гогглы, кинув их мне.
Дальнейшие пара дней были очень тяжелыми.
Во-первых, состояние Данилы было критическим. Его жизнь болталась где-то на границе со смертью, и он практически не приходил в себя. Мой друг действительно потерял слишком много крови, если бы не усовершенствованный геном, то он уже был бы мертв.