Едва последние слова моей клятвы затихли, как послышались шаги епископа. Похоже, он недалеко ушел, может быть, прятался за ближайшей полкой с огромными колбами, соединенными гусеницами трубок. Но если архимага ничуть не взволновало скорое появление епископа, то и мне не пристало волноваться. Наверное, не пристало… Кто их знает, какие у них здесь законы и отношения. Вот взять епископа — то ли он недолюбливает Гвеллана, буравит пронзительными серыми глазами, то ли хочет что-то сказать, не произнеся ни слова.
— Я попрошу собрать адепток для допроса в кабинете директрисы, здесь слишком сыро для моих костей, — епископ страдальчески вздохнул и медленно побрел к ступенькам у выхода. — А вы присоединитесь ко мне позже, Гвеллан? Я бы попросил вас проверить этот подвал вашими методами. Кроме того, как я понимаю, вам надлежит подумать о безопасности вашей новой ученицы.
Какой безопасности? Что они оба имеют в виду? И почему епископ так поджал губы, когда сказал «вашими методами»? Не любит магию?
— Этот вопрос мы уладим, — Гвеллан почтительно склонил голову.
— Что он хотел сказать? — спрашиваю я, как только дверь подвала захлопывается за епископом с глухим стуком.
Кажется, мои слова застали архимага врасплох — он резко мотает головой и сжимает губы, а с его пальцев срываются серые искры и недовольно шипят, падая на пол.
— Ты о чем? — архимаг быстро чертит в воздухе какой-то хитрый символ: круг, перечеркнутый крест-накрест, две точки… В воздухе вспыхивает серое кольцо, похожее на змею, кусающую свой хвост. Как будто знак «Змеям запрещено грызть свои хвосты». Смешно.
Полка над дверью тоже на мгновение окутывается серым облаком, архимаг щелкает пальцами — и марево пропадает.
— А, кажется, я догадался, о чем ты. Епископ дал мне понять, что слышал наш договор и на обратном пути задаст мне несколько вопросов. И еще я должен решить, что делать с тобой — брать ли тебя на допрос твоих соучениц. Это теперь целиком и полностью моя ответственность, епископ не собирается вмешиваться.
— А правда можно пойти с вами? — мне внезапно становится интересно, как будет отличаться эта беседа от картин из моего сна.
Одно отличие уже налицо — сцена меняется, время, вероятно, тоже, и вместо кладовки придется еще раз посетить кабинет директрисы.
Но может статься, что сон был почти что вещим, что он — отголоски прошлого, каким-то образом просочившиеся в мою память. Откуда они взялись — лучше не думать, и так голова идет кругом.
— Думаю, да. Если ты будешь молчать, тебя никто не заметит, — он быстро проводит мне по лбу пальцем, снова рисуя круг, но какой-то другой.