Архимаг как-то недоверчиво смотрит на меня. Кажется, его озадачила моя задумчивость, и, чтобы его отвлечь и развеять его подозрения (хотя почему он меня в чем-то вообще подозревает?), я задаю самый первый вопрос, который мне приходит в голову:
— Откуда здесь вообще полка над ступеньками? С одной-единственной хрустальной сферой?
— Это надо спросить у вашей директрисы, — недовольно фыркает он. — Я не занимаюсь обустройством подвалов в Школе.
— Да, конечно, — покладисто соглашаюсь я. — Просто стало интересно. Но это вряд ли относится к вашему расследованию.
Теперь я уверена — мне жизненно важно попасть на этот допрос. Поэтому я держусь, как пай-девочка, едва Гвеллан распахивает дверь и жестом приглашает меня выйти в коридор: молчу, следую за ним до кабинета директрисы по витой лесенке с ажурными перилами, не глазею по сторонам, встаю там, куда он мне указал взглядом: слева от двери высятся книжные полки, а рядом стоит передвижная лесенка-тумба из пяти ступенек. Я решаю, что могу устроиться с комфортом и присесть на верхнюю площадку, обитую темно-зеленым бархатом. Архимаг неодобрительно цокает языком, обернувшись ко мне, а я невинно улыбаюсь — мол, я же тихо все сделала, как мышка, только платье слегка зашуршало, но на это никто не обратил внимания, все были слишком заняты — слушали проникновенную речь директрисы, совсем как из моего сна, лишь с небольшими изменениями.
И почему я решила, что мне все известно? Все совсем не так, как в моем сне, и в то же время есть какие-то неуловимые сходства. Девочек в кабинете собралось больше, наверное, все мои однокурсницы. Директриса отчитывает своих подопечных с теми же самыми интонациями, но смысл ее речей совсем другой:
— Недопустимо, что адептки позволили так низко пасть одной из вас! И вы видите, какой трагедией кончилась простая детская шалость, как вы ее только что назвали, Марена. Удивительно недальновидно, ведь вы должны вразумлять друг друга, не давать свернуть с благословенного пути Источника.
Епископ скучает, сидя за столом, рассматривает корешки книг у меня за спиной, ждет, пока тирада директрисы подойдет к концу, чтобы… в моем сне он остановил ее поток красноречия на угрозе отчисления, интересно, что сделает теперь… Архимаг ехидно улыбается, скрестив руки. Встал почти так же — чуть в стороне. Он очень похож на мальчишку, затеявшего каверзу и уже предвкушающего результат. Похоже, епископ немного опасается — бросил несколько настороженных взглядов на затылок архимага из-под отекших век.
Я ловлю себя на том, что мои губы складываются в улыбку — искреннюю и чуть ли не восхищенную: архимаг кажется мне чуть ли не воплощением всех моих детских грез о том мужчине, быть вместе с которым — счастье. Он умный, сильный, от него будто исходит уверенность в себе… И в то же время он может быть другим, но не таким, как единственная любовь в моей жизни. Он не окажется бездушным сухарем, не будет занудно раскладывать все по полочкам…