— Почему вы злитесь, ведь вы нашли сестру. Должны быть на седьмом небе.
— Давай я сам буду решать, что должен, а что не должен… — тяну его на себя и тут же отбрасываю на пухлый, неудобный, черный диван. Такой скорее для траха с секретаршей подходит, чем для деловых вопросов.
У отца, кстати, стоит точно такой же.
Принимаюсь методично обыскивать кабинет, извлекая все, что может быть связано с Ланой.
Быть не может, чтобы за три года даже этот тупой, озабоченный мудила не нашел ни единой зацепки.
Я сам периодически обыскивал город. Шатался по нему, вглядываясь в лица. Но Лана не тупая и называться отцовской фамилией бы не стала.
В столе и на полках ничего.
А за окном уже темень. Телефон разрывается. А детектив обиженно сопит.
Ответив на звонок секретаря и отменив две встречи, я замечаю, как он нервозно поглядывает на картину с изображением какой-то постмодернистской хрени.
Сейф за картиной? Как пошло.
Убираю преграду и поворачиваюсь к Глебу.
Буравлю взглядом, но тот словно каменное изваяние. Ладно…
Подхожу к нему и достаю телефон.
— Полиция? Вас беспокоит Максим Андронов… Да, да, тот самый. Мне угрожают, — говорю и тут Глеб испуганно вскакивает. Мотает головой. — Да, да, моя жизнь под угрозой. Записывайте адрес.
Глеб тут же сайгаком скачет к сейфу и набирает нужный код, отходит от открытого тайника.
— А нет, мне показалось. Москва. Сами знаете. Время неспокойное. Всего наилучшего, — кладу я трубку и подхожу к детективу.
— Не очень-то разумно использовать полицию, как личную охрану, — говорит этот лысеющий ловелас, и я бросаю на него взгляд.
— Не очень-то разумно не слушаться убийцу, — нахожу папку с фамилией «Андронова Светлана» и трясущейся рукой забираю. Мое.
— Вы не убийца, — как-то неуверенно шепчет мужичок с небольшим пузом.
— А два трупа, которые мне приписаны три года назад, думают иначе, — вонзаюсь в него взглядом и тот резко делается меньше в росте. Хотя куда бы, казалось, меньше.
Сую папку ему в белеющую харю.
— Отца делишки?
Глеб стирает со лба капли пота и кивает.
— Он не видел ничего. Просто просил собрать информацию и держать вас от нее подальше.
— Ясно… Отцу сообщишь, что ничего не изменилось. Это понятно?
— Да, а что мне…
— И после его смерти я заплачу тебе в два раза больше, чем он.
Влажные паучьи глазки загораются алчным сиянием. Глеб кивает, но тут же ловит ртом воздух, когда я рукой сдавливаю горло.
— Если он узнает, то на моей совести будет третья человеческая жизнь. Доступно объяснил?
— Весьма доступно…
На выходе бросаю пачку денег ему на стол и выхожу, уверенный, что ради бабла этот урод продаст и маму родную.