Хочу дернуться, когда в голову иглами втыкается осознание. Максим лишь скалится у самых губ и кивает в сторону двери.
— В этом есть свой кайф, трахнуть лже-сестру на собственной свадьбе. Прекрасно понимаю, что он видел того, кто хлопнул дверью. Это выбешивает. Настолько, что оргазм, который был так близко, тут же отдаляется. На огромное расстояние, как были мы все три года.
Зато злость столпом пара поднимается в теле. Со всей дури отталкиваю Макса, ору ему в наглую харю:
— Пошел нахуй, скотина. Не подходи ко мне никогда!
— Ты просто не кончила, вот и раздражаешься, — слышу в след и тоже хлопаю дверью.
Поправляю платье и выхожу из комнатушки понимая, что прекрасная прическа утеряна безвозвратно. Остается только распустить на бегу волосы и прямиком отправляться в зал. По взгляду станет понятно, кто меня видел. Кто подумал, что я трахаюсь со своим братом. И, конечно, я нахожу его.
Женя. Блядство.
Он уже у самого выхода. Смотрит напряженно и укоризненно. И я уже делаю несколько шагов к нему, чтобы объяснить, чтобы просто сказать убогое, ненужное «Прости», как вдруг вздрагиваю от оглушительного выстрела в потолок.
Поначалу все люди, какими заполнен зал, просто замирают, смотрят вверх. Но уже спустя мгновение начинается откровенная паника.
Женя бросается ко мне. Я знаю, вижу, что он волнуется. Глобальная беда часто заставляет людей пересмотреть частные приоритеты. Не успевает он сделать и пару шагов, как его сбивает с ног тучная, взволнованная дама, а меня кто-то хватает и просто несет.
Что за хрень?!
Я пытаюсь отбиваться, кричу, что есть мочи. Вгрызаюсь в руку, зажимающую мне рот, но в висок упирается что-то твердое, в шею рвет смелось на ошметки угрожающее рычание:
— Ни звука, пока не прошиб мозги.
Меня тащат от бьющейся в истерике толпы все дальше. Пихают в дверь, толкают в другие руки.
Куда, зачем? Мысли, как ветви дерева в ураган, кружатся ломаются, летают. И лишь одна из них слишком четкая, чтоб не понять.
Что с Максимом?
Прикрываю глаза, отдаваясь настойчивому страху и ужасу, который обволакивает со всех сторон. Утягивает в дремучую трясину отчаяния. Страшнее даже, чем в тот день, когда меня изнасиловать пытались. Ведь тогда я видела кто, знала зачем. А здесь просто растворялась от загадки, от страха, от приближающейся истерики. Она настигла в момент, когда меня пытались затолкать в черный фургон, когда силой запихивали туда.