Так и получается.
Ангелина замолкает на секунду, и я отчетливо представляю выражение недоумения, что появляется сейчас на ее простом лице.
— Да, конечно, я закрыла. Жень, а что происходит?
— Приеду, расскажу, — повторяю ей, — Гель, пожалуйста, проверь еще раз. И не выходите из дома до моего приезда. Ни под каким предлогом!
— Мы и не собирались. Веруня сейчас покушает и будем укладываться спать.
— Да, хорошо. И Гель, ни в коем случае не открывайте никому дверь!
— Само собой.
— Кто бы ни пришел, и кто бы что вам не сказал, — продолжаю настаивать.
— Даже Леше? — уточняет Геля, убивая своим вопросом.
Мне хочется расплакаться, потому что этот вопрос, да еще заданный с такой легкостью, — удар под дых. Ведь в ближайшее время Леша точно не придет. А может даже никогда.
— Никому, — выдавливаю из себя, — пока я не приеду.
— Хорошо, — говорит Ангелина, — это как-то связано с твоей сестрой, да?
— Приеду, поговорим. И…Гель, когда уложишь Веру, начни собирать ее вещи, пожалуйста. Возможно нам придется на время переехать.
Тут я чувствую, как Лешина щека чуть дергается под моей ладонью.
Сбрасываю вызов и перевожу все внимание на друга.
Кажется, что он приходит в себя, по крайней мере пытается это сделать. В этот же самый момент раздается характерный звук сирены, который очень быстро приближается. Не проходит минуты, как рядом с нами тормозит скорая и все вокруг сразу приходит в движение.
Резкие окрики, быстро открывающиеся двери скорой, дребезжащий звук колесиков каталки по мостовой.
Все, что связано с больницами вызывает у меня безотчетный страх, граничащий с паникой. Я ни за что и никогда не смогла бы работать в таком месте, я бы просто сошла с ума от стресса. А сейчас я в эпицентре этого и тоже схожу с ума, от беспокойства за Лешу.
Мне задают какие-то вопросы, и я пытаюсь отвечать, но получается плохо. Все, что меня интересует, что с Лешей и останется ли он жив.
Не помню, как я оказываюсь в скорой. Только понимаю, что манипуляции врачей охватывают не только Лешу, который теперь лежит под маской, но и меня.
— Вколоть вам успокаивающее? — участливо спрашивает женщина.
— Нет, нет, — отрицательно мотаю головой и даже чуть отодвигаюсь.
— На вас лица нет, — продолжает она, — как все произошло?
Быстро рассказываю.
— Да уж, — вздыхает та, — ваш парень?
— Мой хороший друг. Скажите, он будет жить? — задаю свой вопрос, едва ответив на ее.
— Узнаем скоро. Сотрясение точно есть, возможно переломы или внутренние кровотечения. Но жить он будет, я так думаю. Когда не жилец, это как-то сразу видно.