— Босс, Аль прислал человека и передал быстрей заканчивать с этим ублюдком.
Не скажу, что я в совершенстве владею языком макаронников, но в целом, я всё-таки понял, что говорит сицилиец. И не особо удивился новости. Дженна только строят из себя крутых боссов, на самом деле они обыкновенные шестерки, а за комбинацией по моему выводу из игры стоит не кто иной, как Аль Капоне. Ебучий Аль Капоне, умный и свирепый ублюдок.
— Я сам решаю, что мне делать! — разъярённо заорал Анджело. — И никому не позволю мне указывать. А ты тащи сюда ножи и клещи, иначе я сам с тебя сдеру шкуру. И начинайте по одному отправлять в ад шестёрок этого говнюка. Слышишь меня? Бенни, себя не жалеешь, пожалей хоть своих людей. Слышишь? Это твои засранцы сдыхают.
Ему возразил Винченцо, братья заспорили, а я приподнялся на локте и презрительно процедил.
— Эй, любители толстых членов, вы отсасываете своему хозяину по очереди или все разом?
Бита со свистом прочертила полукруг в воздухе, в голове взорвался ослепительный фейерверк.
Дальше произошло сразу несколько вещей, а если точнее, целая череда событий.
Сначала дверь распахнулась, и на пороге возник тот самый браток. Он тащил в руках целую охапку импровизированных пытошных орудий. Ножи, топоры, вертела, молотки и даже лучковую пилу.
Потом Анджело в очередной раз пнул меня и протянул руку к своему подручному.
— Сейчас, Бенни, тебе станет очень больно. Дай быстрее мне этот топор, живее, мать твою!
С его последним словом, за спиной братка мелькнула громадная лохматая туша Мусички, а мне, наконец, удалось выдрать из наручников правую руку.
Время ускорилось, события понеслись галопом.
Муся распластался в прыжке и сшиб сицилийца с ног, ножи, тесаки и секачи с грохотом посыпались на пол.
Ухватив братка за затылок, пёс мотнул башкой и, словно спущенная пружина, снова взлетел в воздух, на этот раз сбив Винченцо.
Я ухватился за рукоятку кинжала.
Антонио и Майкл попытались оторвать волкодава от брата, а Анджело выхватил из-за пояса револьвер.
Но выстрелить я ему не дал.
Короткий и широкий, бритвенно острый клинок, с хрустом вспорол шею старшему брату, в воздухе плеснулась алая струя, сотканная из карминово-алых капелек.
Воздух пронзил запах крови.
Братцы от души меня отделали, ноги и руки отказывались слушаться, налитые свинцовой тяжестью, тело пронизывали разряды дикой боли, а голову разрывал пульсирующий колокольный звон, но именно этот сладковатый смрад подействовал на меня словно самый сильный допинг.
Мах, лицо Антонио раскрылось словно книга, Майкл попытался отмахнуться, но я его сшиб плечом и, оседлав, несколько раз ткнул кинжалом в солнечное сплетение.