Власти понимали — экспедицию за сокровищем Даян-хана надо собрать, даже если скепсис в правительственных кругах был гораздо сильнее, чем в народе, и она ни к чему не приведёт — слишком большой запрос на это был у общества.
Одновременно с тем шла и невидимая работа, связанная со всколыхнувшим тихую монгольскую жизнь парнем. Органы, которые принято называть компетентными, не оставили без внимания его короткую переписку с некоей гражданкой России на неизвестном никому — это уже было точно выяснено — языке. Версии тут строились самые разные — от существования тайного общества с выработанным кодом для сообщений, до взаправдашнего существования иного мира, где эти два человека побывали.
Без интереса к самой Филис тут обойтись не могло, и компетентные органы Монголии обратились к компетентным органам России за содействием в выяснении всех обстоятельств. Теми, в свою очередь, быстро был выяснен факт потери сознания Ольгой Самарской и её последующей за этим амнезии. Помимо приобретения амнезии, поверхностно подтверждённой лишь одним психиатром без подробного обследования, женщина после той потери сознания полностью сменила имя и стала проявлять горячий интерес к магии. Тут зачем-то ещё примешивалась её возможная склонность к садо-мазохистским извращениям в сексе… Ну а в связи с зарубежными контактами бизнеса Филис возникла ещё одна ветвь проверки, уже по линии спецслужб Бразилии. Бразильские спецслужбы ни особенностями секса, ни склонностью человека к магии не заинтересовались — это всё сплошь и рядом. А вот внедрение иностранцев в национальное культурное достояние — школы самбы и карнавалы — их, что называется, напрягло. В общем, невидимая миру спецмашина активно крутила своими шестерёнками.
А Жаргал тем временем занимался своим делом — тренировал мускулы и голосовые связки. Инженер Ерден, к возмущению Жаргала, и до своей комы не обладал тренированным телом, почти никогда не пел, и уж тем более, не использовал горловое пение. Приходилось торить этот путь заново, преодолевая боль в мышцах, связках и першение в горле. Тело его было худосочным от природы и Жаргал не без оснований предполагал, что он останется сухощавым. Скорее бы на коня сесть, хоть и тоже наверняка через боль в мышцах пройти придётся. Ну да воину не пристало бегать от боли. Единственное, что его радовало — это давно нестриженые волосы, которые он мог отрастить ещё больше. Очень уж он скучал по длинным волосам за долгое время своего лысого существования.
Компенсацию ему уже выдали, и часть денег он отдал Октаю — чтобы тот съездил домой, нанял человека для работ в хозяйстве в его отсутствие и вернулся — брат тоже хотел принять участие в намечающейся экспедиции за сокровищем Даян-хана.