— За большие перемены!
Отражение усмехнулось в ответ и внезапно показалось чужим. Пожалуй, этот бокал — четвертый, кажется? — был все-таки лишним. Кухня перед глазами завертелась, фонари за окном вспыхнули, как сверхновая…
В следующее мгновение Лена обнаружила себя на четвереньках на каменном полу. Да, натурально каменном — сером, холодном. Широкие плиты были уложены так плотно, что зазоры между ними едва угадывались. Лена ясно видела эти зазоры, но когда подняла голову и встретилась взглядом со своим расколотым отражением, в глазах помутилось, в висках бешено застучала кровь. Нет-нет-нет! Не может быть с четырех бокалов ликера белой горячки.
Или может?
Прямо перед Леной стояло большое напольное зеркало, и оно было разбито, только по краям тяжелой черной рамы скалились осколки — будто зубы неведомого хищника. А из зеркального оскала ошеломленно смотрели чужие глаза — большие, серо-зеленые, темные, как сумрак в хвойном лесу.
Эльфийская принцесса в изгнании — только острых ушек не хватает.
Почему в изгнании? Потому что изгнана с родной кухни!
Не веря самой себе, Лена медленно повела рукой перед лицом, и в зеркале, заслонив невозможные лесные глаза, возникла узкая белая кисть — с зажатым в пальцах листом бумаги…
Ноги подло подогнулись, и Лена плюхнулась на пол, вяло отметив, что на ней не мягкие домашние брюки, а синяя шерстяная юбка, широкая и длинная. Ну и ладно. Ясно же, что это сон или бред, и все, что ни происходит, надо принимать как данность.
Сразу стало спокойно — как бывает в состоянии глубокого шока, когда уже ничему не удивляешься. Кот зеленый мимо пролетел, или комната вверх ногами перевернулась? Подумаешь! Чего на свете не бывает. Чужое лицо, чужая одежда, чужая тонкая рука — и что там в руке?..
Лена не спеша расправила смятый листок, мелко исписанный незнакомыми закорючками, и как полагается во сне, закорючки обрели смысл:
"Здравствуй, моя дорогая незнакомая подруга! Прости, что обращаюсь к тебе так вольно, но нам предстоит поменяться телами, а значит, мы станем друг другу ближе, чем сестры…"
Лена фыркнула. Сестра у нее уже была. Старшая, замужняя, с двумя детишками и кладезем жизненной мудрости. Другие сестры Лене определенно не требовались. Но сон оказался занятным, не каждый день такое пригрезится.
"Прежде всего, хочу попросить у тебя прощения. Признаю, что поступаю с тобой жестоко и несправедливо, но дочитай это письмо до конца, и ты поймешь, что у меня просто не было выбора. А пока позволь представиться: Леннея Дювор ин-Скир".
Сознание на секунду погасло — будто кто-то выключил Лену, как свет в чулане, но сейчас же включил. Она даже испугаться не успела. Только зажмурилась от неожиданности, а открыв глаза, уперлась взглядом все в то же зеркало: острые стеклянные клыки вокруг беззащитно голого фанерного задника, рама резная, под старину, и в ней, диссонансом, — пять разноцветных камней величиной с голубиное яйцо.