Больно сжав руку, он защелкнул на Ленином запястье тонкий браслет: кожа ощутила холод металла, но сверху лаково поблескивали пластины полированного малахита.
— Что это? — прошептала она, чувствуя, как напряженные мышцы сами собой расслабляются, а в голове появляется странная легкость.
— Угадайте, — мрачно усмехнулся рэйд, но видя ее растерянность, снизошел до объяснений: — Энтоль. Мой был черным. Для вас, Леннея, я подобрал отделку под цвет глаз.
Он больше не держал ее. Будто дразня возможностью бегства, отступил подальше.
— Хотите проверить, как действует? Подойдите ко мне!
Она сделала, как велено — ослушаться даже в голову не пришло.
— Расстегните верхнюю пуговицу.
Пальцы сами собой поднялись к горлу. Не было ощущения, что кто-то силой понуждает мышцы сокращаться или ломится в разум, дергая за ниточки воли — Лена делала то, что делала, потому что не могла иначе. И в то же время точно знала, что не хочет этого. Не хочет подчиняться.
— Теперь вторую, — приказал рэйд.
И Лена опять послушалась, ужасаясь сама себе.
— Довольно. Застегнитесь, — он говорил резко и сухо. — Как отпираются потайные двери?
— Надо сказать "Откройся".
— Где еще есть ходы?
— В библиотеке. В спальне…
— Моей или вашей?
— Моей, — отозвалась Лена.
Правильнее было сказать — Леннеи, но это требовало усилий, а совершать усилия не хотелось.
— Очень хорошо, — рэйд усмехнулся, — Да, я больше не маг, но изготовлять артефакты не разучился, а зарядку взял на себя мой секретарь. Он способный юноша и очень старательный. Могу заверить, слабых мест в этом энтоле нет.
Рэйд взглянул на Лену, словно ждал какой-то реакции.
— Зачем?.. — спросила она.
— Вы больше не сможете сбежать. Не причините вреда ни себе, ни мне, ни моим людям, а когда настанет время предстать перед лицом Истины и произнести брачные клятвы, вы скажете "да". Идемте, я провожу вас в новые покои. Смею надеяться, без потайных ходов.
Повинуясь его жесту, Лена направилась к дверям. Казалось, в животе у нее шевелятся змеи — целый клубок черных холодных змей.
— Послушайте… — вздохом слетело с губ.
В голове уже складывалась речь: "Я из другого мира, и нам с вами нечего делить. Если хотите, я буду притворяться вашей невестой, пока вы ее не вернете — мне не трудно. И браслет не нужен". Но слова почему-то не хотели выговариваться.
Дион остановился, вопросительно повернув к ней голову, и Лена тоже остановилась. Сердце билось так, словно она пробежала марафон, в висках бешено стучала кровь.
Нет, она все-таки скажет! Пусть он не поверит, пусть сочтет ее сумасшедшей… Все, что угодно, лучше, чем это слепое подчинение.