На следующий день после праздника понял, что забота о мелкой зашла слишком далеко. Я все понимаю, но ощущения недельного запоя, в двенадцать лет, притом не выпив ни капли (ну капля, положим, была, но сто грамм грога градусов трех крепости — не та причина). Лавгуды меня сломали, явный передоз, болела голова и ныло тело. Я к ним по таймеру ходить буду, к извергам мозголомным. Хотя если честно — вышло забавно и в целом неплохо. Но, обдумывать во внетелесье каждую фразу по пять минут субъективного времени, на протяжении пяти часов… ну с гордостью могу сказать что выжил. И не свихнулся. Наверное.
Отпился всеми возможными и частью невозможных зелий, изобразил лицо живого человека и пополз на Министерский Бал. Слагхорн был омерзительно разговорчив и душераздирающе доволен жизнью, хотя, подозреваю, не возьми он меня на буксир — я бы весь Бал пялился на фонтан, не сходя с места.
Но растормошил меня Брюхоног, хоть голова и трещала, совершил вменяемый моцион по отделам, продемонстрировав всему свету, что и о ком думаю. Да и с обязательным оттаптыванием туфелек изрядно повезло — на бале были Патилы, так что по кругу вальса на близняшек я потратил. Ну и, на последний круг, удачно выцепил мадам Примпернель. Причем танцевали в итоге два круга — как–то разговорились о выпаривании и заболтались.
После «обязаловки» стоял в уголке, грыз канапешину и думал, что такая «социальная активность» угробит меня надежно и гораздо болезненнее, чем планируют (или уже нет) Дамби и Томми.
А на следующий день пришло письмо от Дамблдора. Проверив на все, что было возможно, надев защиту зельевара и приготовив на всякий хризолит, открыл послание.
Глава 44. Непонимающая и Миропонимательная
Открыв наконец письмо и прочитав его, я не поверил. Протер глаза, помедитировал, прочел во внетелесье.
И сел думать думу тяжкую. В письме Дамбический дежурно поздравлял с праздником и… ну не то чтобы извинялся, скорее выражал свои сожаления, что в силу «травм нанесенных Воландемортом, ради твоей безопасности и безопасности окружающих, был вынужден поместить тебя к родным, под кровную защиту твоей матери». Но это бы ладно, старик «выражаю радость, что ты исцелился», «надежду что тяжелые испытания закаляют и помогут в дальнейшей жизни». И в конце все–таки написал «прости меня Гарри». Это, я не понял, что за фигня?
Так, теперь я, злодейский попадун, закошмаривший невинного, доброго дедушку знанием канона и вредительством, должен непременно пойти, и убиться об стену, из–за мук совести. Ага, вот бегу и падаю. В принципе, если выкинуть канон как факт, старик изрядно гадил мне и окружающим.