— Что с Вами, господин директор? — осведомилась Амбридж.
— Воспоминания, Долорес, плохие воспоминания, ты уж прости старика. — взял себя в руки Дамби. — Ну что ж, дела не ждут, где–то тут я видел Монтгомери, он обещал помочь с дополнительными экзаменами. Гарри, мальчик мой, рад был тебя увидеть, до скорой встречи в Хогвартсе, не забывай старика, двери моего кабинета открыты для тебя. Долорес, приятно было тебя встретить.
С этими словами старый манипулятор ускакал вдаль. Выдох, последовавший за уходом Дамби, вырвался у Амбридж и меня синхронно, мы переглянулись и Амбридж, слегка улыбнувшись, осведомилась:
— Вы в порядке, мистер Поттер? Вы сильно побледнели.
— Да, мисс Амбридж, все в порядке, просто упоминание родителей также — позволил себе хмыкнуть я, — вызвало у меня не лучшие воспоминания.
— Да, директор Дамблдор без сомнений могучий чародей, но бывает несколько…
— Эксцентричен? — пришел на помощь замявшейся жабщине.
— Именно эксцентричен, Вы удачно подобрали термин, мистер Поттер. — одобрила мои широкие познания госпожа старший помощник министра. После чего вновь подхватив меня под ручку, фрау Жаба довела меня до столика, перекрытого раздвижными ширмами, во главе которого лежал салатового оттенка котелок. Место же за столом и котелком занимал невысокий и представительный мужчина, отрекомендованный мне как Корнелиус Освальд Фадж.
Если честно, после всех свершившихся пертурбаций, все чего мне хотелось — это покоя и мучительного расчленения доброго дедушки, ну максимум — чашечку чая еще. Несмотря на то, что в целом встреча была ожидаемой, а по большому счету — безальтернативной, сочетание не самых приятных воспоминаний Гарри на фоне моего шаманства с гормональной системой переносились крайне тяжело. А причина подобных переживаний, безотносительно своей вины в произошедшем, вызывала исключительно кровожадные и деструктивные мысли. Впрочем, корзинка перед дверью — непосредственно дело рук ДДД, да и не факт, что в смерти четы Поттеров нет дамбической вины — пусть, возможно, и не прямой. В любом случае, счет к Дамби рос, и из «отделаться от манипулятора и его планов», перерастал в «удавить гнусную скотину, душно с ним на одной планете».
Впрочем, оставив рефлексию, могу сказать что встреча прошла удачно. Я узнал и увидел, что такое беспалочковая легилименция, убедился в том, что контроль над телом в бестелесном состоянии успешно с ней справляется. Опытным путем установил, что разогнанное сознание и сферическое внетелесное зрение позволяет оценивать самые незначительные колебания мимических мышц, даже таких зубров гнусной интриги, как добрый дедушка. С большой долей вероятности доказал Дамби, что не Волдьеморда, а трансформация гипотетического хоркрукса — влияние удара по голове, избыточной яркости Марса и пролета рядом черта в антихоркрусной ступе. Также показал эмоциональную и ментальную картину ребёнка — не глупого, но ребёнка — с сильнейшей психологической травмой завязанной на смерть родителей. В целом, по предварительной оценке, вне Хога он меня оставит в относительном покое — будет приглядывать за тем что творю, но лезть не будет — при учете того, что мной заинтересовались в министерстве, его представители так или иначе будут мелькать рядом. Чрезмерное влезание в мои дела, да еще и на фоне вскрывшегося и ставшего широкоизвестным в узких кругах манкирования обязанностями представителя может негативно сказаться как на образе доброго дедушки, так и на произрастающих из этого образа возможностях. Так что Дамби будет получать информацию о моих делах от своих миньонов, дополнять психопортрет и готовиться к промыванию мозга в Хоге: расставление «правильных» оценок, формирование отношений с «нужными» и «ненужными» дедушке людьми в правильном — к всеобщему благу, канешно — ключе.