Максим вошёл в помещение, оглядел красивые необычные венки и позвал:
— Жанна Эдуардовна!
Из подсобки выглянула взлохмаченная удивлённая голова.
— А это ты, цыган.
Женщина вышла полностью, достала из глубокого кармана брюк пачку сигарет и выбила одну.
— Будешь?
Максим на секунду задумался и кивнул.
— Буду. Только пойдём на крыльцо, спалим ещё твою контору.
Жанна Эдуардовна хмыкнула.
— Я тебе спалю, засранец. Пойдём.
Максим горько усмехнулся. Надо же, как легко он меняет будущее, когда Зои нет рядом. Как раньше, словно по щелчку пальцев. Не сгорит ритуальный бизнес большой громкой женщины. Только вот привычных ярких эмоций не было. Он знал, что справился, просто знал, но не чувствовал. Не было ни приятного томления, ни волны щекочущего удовольствия.
Теперь он эмоциональный инвалид.
Внутри поселилось холодное онемение и пустота. Он больше не получал наслаждение от этой игры. Хорошо хоть выручала способность носить любую личину, люди охотно верили в его улыбку и весёлый нрав. Ими-то он и прикрывал своё кровоточащее сердце.
Утренняя открытка стала для него неожиданностью. Будто ничего и не случилось, всё как раньше. Но кто теперь предвидит будущее? Точно не Ирина. Позавчера у неё была истерика, всё, что произошло в школе, в тот самый день накрыло её трепещущими, яркими вспышками и до сих пор не отпустило. Она видела каждый шаг Сергея, все выстрелы и угасающую жизнь в глазах, смотрящих на него с мольбой и удивлением.
Максим был вчера у Ирины, сюда он пришёл не только по велению открытки, но и за новым кустом редкой герани. Пока Ирина не может заглядывать в будущее и будет ли когда-нибудь к этому готова, неизвестно. Сейчас она напоминала его самого, такая же опустошенная и онемевшая. Может, цветок её порадует?
Степана Петровича Максим не нашёл. В доме с глицинией его не видели, а на почте сказали, что он уволился.
Кто же принёс открытку?
Они вышли на улицу. Жанна Эдуардовна достала массивную металлическую зажигалку, абсолютно не женскую, даже на вид тяжёлую, как пушечное ядро, чиркнула колёсиком. Максим склонился, подкурил сигарету и с отвращением вдохнул дым. Он давно не курил, отвык от этой привычки, но сейчас хотелось именно этого — гадостной горечи.
Жанна Эдуардовна выпустила несколько дымных колец, толкнула его локтём.
— Зачем пришёл?
— Чаю попить, — саркастично откликнулся Максим.
— Сейчас подымим немного и пойдём чаи гонять.
Максим молча курил, разглядывая прохожих, Жанна Эдуардовна задумчиво постукивала пальцами по перилам, смотрела на него искоса.
Затушив окурок о крышку консервной банки, швырнула его в самодельную пепельницу и махнула рукой.