Машина мягко затормозила около шлагбаума. Я оторвался от своих мыслей и замер от нехорошего предчувствия.
Широкая круглая площадь, окружённая многоярусными балконами, доходящими почти до потолка, словно в театре. Посредине возвышалось три гладко обструганных столба. Толпилась, негромко переговариваясь, разношёрстно одетая публика. Она расступилась, пропустив процессию. Конвоиры в такой же чёрной форме, что пришли за мной, вели троих: коренастого, с недельной щетиной мужика, одетого в просторные брюки и рубаху не первой свежести; худощавого, высокого парня в элегантном, отлично выглаженном светло-сером костюме. И совсем юного мальчика в коротких, полосатых штанишках на помочах. Их подвели к столбам и начали привязывать. Паренька сотрясала крупная дрожь, он соскользнул вниз, упав на колени, и опустил голову. Охранник подошёл к нему, резко подтянул верх, плотно обвязав грудь толстой пеньковой верёвкой. Другой конвоир быстро прошёлся от столба к столбу, умелым движением завязывая всем приговорённым глаза чёрными платками.
Тошнотворный страх рефлекторно начал подниматься снизу, от солнечного сплетения, постепенно заполняя все внутри. Перехватило дыхание, ладони стали липкими и влажными.
— Общественный совет постановил… — я услышал отрывистый голос, чеканящий каждое слово. — За преступления, предусмотренные…
Воздух распорол хлёсткий звук автоматных очередей. Тела обвисли на столбах, головы упали на грудь, где расплывались багровые пятна. Рядом деловито копошились чёрные мундиры, отвязывая трупы.
Шлагбаум открылся, и машина, зафырчав, двинулась вперёд, объехала площадь по периметру, неумолимо приближаясь к месту казни. Но в самый последний момент свернула в узкий проулок. Я на мгновение прикрыл глаза, отчётливо услышав, как в ушах оглушительным набатом бухает кровь.
Роскошная тачка прокатилась по ярко освещённой галерее, окружённой с двух сторон невысокими деревянными домами с широкими лестницами, которые начинались на тротуаре и вели на второй этаж. И остановилась около одного из таких зданий. Водитель вылез и распахнул заднюю дверь. Второй конвоир, оказавшись на тротуаре, чуть заметно подтолкнув меня к двери в здание.
Также бесшумно разошлись деревянные двери, пропустив их внутрь. Ноги коснулись пушистого ворса. Дорожка заканчивалась около высокой двери. Старший молча кивнул, давая понять, что я могу войти.
Кабинет не поражал размерами, зато производил впечатление интерьером. Высокие, до самого потолка старинные шкафы из морёного дуба с серебристо-седыми прожилками окружали массивный письменный стол со столешницей из полированного чёрного гранита, за которым находилось элегантное кожаное кресло с загнутой спинкой. Потолок с карнизом, украшенный лепниной, в центре которого висела небольшая люстра на изящном бронзовом основании с хрустальными подвесками. Тускло поблескивали золотым тиснением фолианты на полках, ярко сверкали кубки и награды всех размеров и форм. Посреди этого великолепия я с удивлением обнаружил хозяина, чей облик совершенно не вязался с внушающей трепет обстановкой.