Полюбовавшись выступающим на фоне утреннего света силуэтом жены, он начал свою игру:
— А что, солнечная, ты имела в виду, когда говорила, что надеешься понравиться мне как человек?
Она, слегка обернувшись, обожгла его смущённым и застенчивым взглядом, прикрыла ресницы, защищая глаза от яркого солнца, и поддержала тему:
— Понимаете ли, о грозный повелитель, есть одно обстоятельство, которое крайне меня расстраивает в этой жизни. С высоты своей силы и грозности мужчины обычно воспринимают женщин как несмышлёных детей, — она досадливо поморщилась, выдавая, что это положение и впрямь глубоко ей неприятно. — Мне... не хотелось бы, чтобы мой супруг так относился ко мне, — взглянула на него с нежной застенчивостью и продолжила: — Женщина тоже может быть умна, и мне бы хотелось... чтобы это моё качество было оценено по достоинству.
Он слегка наклонил голову набок и усмехнулся.
— Только безумец, — отметил он, — стал бы недооценивать ум женщин из твоего рода. Это не твоя ли прапрабабка проникла в Цитадель и прирезала всех детей моего двоюродного прадеда? — поддел он, вспомнив один весьма тяжёлый и кровавый эпизод ньонской истории.
Эсна досадливо зарделась; упомянутый факт не вызывал у неё восторга, хотя ловкости и хитрости далёкой родственницы, конечно, можно было только позавидовать.
— Подумать только! — продолжил веселиться владыка, который был скорее доволен этим историческим обстоятельством, потому что именно оно привело к власти его прадеда. — За те триста лет, что стоит Цитадель, в неё ни разу не смог проникнуть враг — а тут приходит женщина из рода Кьеринов и спокойно убивает десять человек!
Состроив чопорное выражение лица, Эсна обернулась на него и недовольно вернула шпильку:
— И как это только вы отважились, грозный повелитель, привести сюда ещё одну из нашего рода?
Картинно приложив руку к сердцу, Грэхард заверил:
— Три поколения мои предков в ужасе ворочаются в гробах, солнечная, но, как по мне, дело того стоит. Да и ты не похожа на воительницу, способную хладнокровно прирезать трёхлетнего ребёнка или пожилую женщину.
— По военной стезе пошла моя тётушка, — с достоинством согласилась Эсна. — Меня больше манят науки.
— В самом деле? — живо заинтересовался владыка, который редко встречал в женщинах подобную черту. — И какие же?
— История! — пылко принялась перечислять Эсна. — Философия, география, этнография! — глаза её разгорелись неподдельным пылом.
Он наблюдал за её оживлением с восхищением, потом потеребил бороду и грустно отметил:
— Если бы я был хорошим купцом, солнечная госпожа моя, я бы попытался сейчас выторговать у тебя поцелуй за доступ в мою библиотеку. Но, — с показным огорчением развёл он руками, — как мы уже выяснили, такого таланта я не имею. Поэтому просто пущу тебя туда, полагаю, ты найдёшь немало интересного по всем этим предметам.