Тебя, парнишка, надо бы подкормить, хотя, должен заметить, судя по его радужным воспоминаниям, кормили его значительно лучше, чем меня в мою бытность курсантом. Вот такой вот временной парадокс. Ну и, конечно, хорошо потренировать и подкачать, а то, как по мне, ты не то, что на литера, на путевого бойца не похож.
Потом спасибо скажешь, когда я тебе шкурку верну. В том, что я ее верну, я не сомневался ни секунды. Я сомневался. Что Мальцев ее долго поносить сможет. Зная привычки моих отцов-командиров, могу предположить, что жизнь у лейтенанта Мальцева была очень короткая. Скорее всего до первых чисел сентября, чтоб потом он с моими знаниями, если вдруг, лишних бабочек не передавил. Тех, которые на будущее влияют. Хотя на это самое вдруг, похоже они тоже не очень рассчитывали. Скорее товарищи генералы и профессора предусмотрели сохранность этих бабочек от меня.
Эх, кукушечка, сколько ж мне жить генерал Самохин напланировал? Месяц? Два? Кабы знал соломкой бы запасся, чтобы подложить на месте предстоящего падения.
Писсуаров не было. Пришлось использовать пресловутый Грааль. Черенок, выросший между ног, у лопоухого литера не поразил мое воображение, но и, должен признать, сильно не расстроил. Впрочем, не похер ли какой-он там этот кортик, которым девчат портят? Где и когда мне его применять? Хотя с другой стороны, побывать в прошлом и не попробовать, как тут выглядит секс... Сука, о чем я вообще думаю?
Не командир Рабоче-Крестьянской Красной Армии. А какой-то старорежимный поручик Ржевский. Прости, лейтенант Мальцев. Виноват. Исправлюсь.
Кстати, а не закурить ли мне? Мальцев не курил, но я же не Мальцев.
Я приоткрыл дверь и свистнул дневальному:
— Земляк, табачок есть?
— Как не быть? — улыбнулся он. — Нам без курева никак нельзя.
Это точно подумал я, глядя на пальцы его правой руки. Указательный и большой были устоявшегося желто-коричневого цвета. Небось махру курит. Что делать? Дареному коню в жопу не заглядывают.
— Подойди. — позвал он, доставая из кармана кисет. — Мне с тумбочки уходить нельзя.
Я прошлепал босыми пятками к нему.
— Бумага-то есть? — поинтересовался он.
— А сам не видишь? — спросил я в ответ.
Он окинул меня быстрым взглядом, видимо проверяя не припрятал ли я где-нибудь пару газет в кальсонах, после чего открыл тумбочку и достал газету «Ленинградская правда», часть которой уже пошла на самокрутки.
— Отрывай. — предложил он. — Я тебе на самокрутку насыплю.
Внезапно я услышал позади себя звук открывающейся двери. Реагировать не стал. Какая опасность может мне угрожать в казарме? Как говорится, летчик, который оглядывается за столом уже не жилец.