А теперь ей самой предстоит стать таким тылом для Сартона. Воспоминания болью отозвались в сердце. Для отца она всегда была принцессой, самой красивой, самой умной. Это после его смерти она превратилась в незаметную серую мышь. Девушка вспоминала, как они гуляли по городу перед тем злополучным рейсом. Отец уходил в Южную Америку и обещал привезти им обезьянку. Естественно, он смеялся. Дома и без того были кот, собака и два хомяка в клетке. Вечером сидели в летнем кафе, ели мороженое. А через неделю пришла страшная весть. На глаза Лины выступили слезы.
– Опять грустишь, – она и не заметила, как в библиотеку вошел Сартон.
– Да, – не стала скрывать она.
– Не стоило нам… – маг махнул рукой и пошел к двери.
– Сартон, это не то, о чем ты подумал, – Лина догнала его и обняла сзади. – Я папу вспоминала.
Маг замер. Лина осторожно подбирала слова, понимая, что одна неверная фраза может испортить все и навсегда. А ей нужно было выговориться, рассказать кому-то о горечи потери, которая занозой сидела с двенадцати лет. Рассказать о снах, после которых не было сил дышать, но приходилось делать вид, что все хорошо. Они с братом держались, как могли. Может, от того и сорвалась Лина от потерь, что глубоко оставалась давняя, так и невыплаканная боль.
– Папа на флоте служил. Мы всегда провожали его, а потом на карте ставили флажки, рисуя его маршрут. Это мама придумала для нас с братом такую игру. Мы так, как бы, считали, когда он придет назад. И что самое интересное, когда он звонил нам из других городов, мы точно угадывали, где он, – Лина вздохнула. – А когда мне было двенадцать, через неделю после его ухода в рейс, маме пришла молния от капитана корабля. Папа погиб, спасая людей. Он всегда такой был, все для других. О себе в последнюю очередь думал. Превыше всего долг и честь. Мы даже нормально попрощаться с ним не смогли. Хоронили в закрытом гробу, настолько обгорел. Сослуживцы даже маме смотреть не дали. Я до сих пор не верю, что его нет, – Лина не сдержала всхлип, судорожно вздохнула, но нашла в себе силы продолжить. – А ты очень похож на него. Тебе не важно, что с тобой будет, если Лоренд в опасности. Вот только я не знаю, смогу ли стать для тебя такой же поддержкой, какой папе была мама. Я боюсь, Сартон, боюсь, что меня могут использовать, чтобы причинить тебе вред. Я себе не прощу… – Лина замолчала, понимая, что еще немного, и она сорвется в очередную истерику. Но и сказанного хватило, что бы маг понял ее.
– Девочка моя, – он развернулся и обнял ее, – просто будь рядом. Хорошо? Мне будет достаточно твоей улыбки, – его ладонь скользнула по ее щекам, стирая слезы. – Не надо плакать, малыш, мне больно видеть твои слезы.