В нос ударил соленый запах моря и тины. Я на месте. Корабли на пристани, казалось, спали. В ночной тиши было слышно, как плещутся о каменистый берег волны, как натягиваются тросы и позвякиваю цепи. Жуть одним словом.
Лишь на одном из этих громоздких кораблей горел единственный фонарь. А рядом, прихрамывая, вышагивал туда-сюда темный силуэт. Меня ждет.
Я взобралась на борт «Акульего зуба» и наткнулась на грозный взгляд боцмана.
— Впредь, будешь так опаздывать, тебя ждать никто не станет. Уяснил, малец?
— Так точно! — Я вытянулась по струнке.
— Ну и писклявый у тебя голосок. Как у девчонки. Ну и Кракен с тобой. Шуруй в кубрик, да выбери себе гамак по вкусу.
— А если он будет кем-то занят? — решила я рискнуть.
— Так скинь с него все лишнее и покажи кто тут главный. Все, малец. Завтра отплываем.
Я поправила за плечом свои пожитки и шагнула на встречу новой жизни.
Подыскав приличный гамак, я устроилась на нем. Правда первая попытка провалилась. Я с грохотом упала, разбудив пол команды.
— Растяпа! — проворчал кто-то с соседнего гамака.
— Пьяный что ли. И в койку нормально залезть не можешь?
— Волны из под ног палубу выбивают?
— Заглохните, раскудахтались! — Расхрабрившись, выкрикнула я, сделав голос, как можно грубее. Кто-то хотел было возразить, но меня поддержал еще один сонный моряк, явно обладающий авторитетом среди команды.
Лишь только все поутихло, я повторила попытку. Но и тут гамак накренился, и я начала соскальзывать. Ухватившись руками за основу, я попыталась восстановить равновесие, как червяк, по очереди перемещая части тела в середину гамака. Получилось.
Скоро матросы снова захрапели. Но мне сон никак не шел. В голове роилось столько мыслей, что хорошенько обдумать каждую ночи бы не хватило.
Отец продал меня в сексуальное рабство! Как он мог! За его грешную жизнь грязного безработного пьяницы должна расплачиваться я? Да ни за что! Ублажать мужчин, таких же пьянчуг, как он, а потом, когда состарюсь и приду в негодность, помереть на улице от голода? Да я лучше больше никогда не надену платье и навсегда распрощаюсь с косами, которые так любила.
Правда. Из всего, что я имела, я больше всего любила свои пышные русые косы. И никогда в жизни бы их не остригла. По крайней мере, я так думала.
Сегодня утром, подслушав разговор отца с его «товарищами», я сбежала из дому. Как водится, завалилась к подруге с крокодильими слезами. Но Анабель небыло дома, ее семья ушла на парад в честь нового лейтенанта. И стража меня не пустила.
Блуждая по улочкам, я приняла решение.
Осколком обрезала себе волосы, да утопила их в волнах Карибского моря. Долго стояла и провожала их мокрыми от слез глазами, пока те не ушли на дно.