А клубок уже потащил новой дорогой, открывшейся по воле ненормальной царевны, и я поспешила следом. Потому что нитки теперь разматывались с удивительной скоростью. Мелькнула надежда, что он размотается, и всё закончится, но вскоре я осознала: магия не заканчивается – клубок ничуть не уменьшается, а злость царевны лишь набирает обороты. Испорченная внешность – навсегда, как мне НЕлюбезно сообщили, – привела к открытию новых и новых дорог, ведущих вокруг дворца, совсем рядом, но не дающих зайти на территорию столь желанной цели.
Когда я начала не на шутку переживать – кеды уже не спасали ноги, рука чувствовала себя деревенщиной, а постоянное попадание на шипы прорвало всю одежду и местами поранило кожу, клубок мигнул проклятым неоном, остановился в метре у ворот, а затем и вовсе исчез, оставив после себя лишь траурную мелодию. Но и она вскоре затихла.
– Теперь ты готова! – порадовала царевна.
Ворота распахнулись. Скрипя. Но мои зубы от досады скрипели сильнее. Как я ни старалась держаться, но спустя столько мучительных часов – мне кажется, прошёл весь день, но по заколдованному небу не поймёшь – сил почти не осталось.
На битву я не шла – ползла. И не в ободранной одежде, а в лохмотьях под улюлюканье царевны.
Ворота захлопнулись. Тут же послышались аплодисменты. Механические. Я повернула голову на звук и увидела, что на последней ступеньке у парадного входа стоит принц с остекленевшим взглядом.
– Можешь на него не смотреть и даже о нём не мечтать, – хмыкнул голос царевны. – Он только мой. Ты хоть и симпатичная, но шансов у тебя никаких.
Возникло желание сказать, что я ни о чём таком не думаю и хочу лишь одного: положить конец творящемуся безобразию. Но нить, всё это время плотно приклеенная к руке, похоже, вытягивала силы. Чувствовала я себя ужасно. И хотя после исчезновения клубка, состояние посекундно улучшалось, до спора со злой царевной было ещё далеко.
– Милый, за мной, – прозвучало одновременно отовсюду.
Принц послушно поплёлся внутрь.
Меня втянуло в двери и потащило вперёд. И хорошо, что так. Ноги шли крупной дрожью. Идти сама я не могла.
Пролетая, как заправское привидение по огромному холлу, я лишь успевала поражаться количеству чистого блестящего, совершенно безвкусного, но несомненно богатого, и слоям грязи на всём остальном. Когда Лес Лесович говорил, что дворец дожидается меня для уборки, я, конечно, подозревала нелёгкую работу. Но увиденное поразило даже моё неплохое воображение. В мыслях проскочили все герои замарашки и попросту лентяи, но мигом померкли перед грязнулей царевной.