— Пока, пап! — кричу, пробегая мимо него, и вылетаю за дверь.
Утреннее солнце слепит глаза, а свежий ветерок обдувает кожу. Чудесный день, несмотря ни на что. Сажусь в свою тёмно-синюю хонду и завожу двигатель, который как всегда барахлит. Этот монстр вечно чем-то недоволен, не знаю, что ему ещё надо, но я так просто не сдамся. Пробую ещё несколько раз и наконец, двигатель с громким урчанием заводится, и я выезжаю на полупустую дорогу. Еду по улицам родного города и вижу, как оживают пустынные улицы. Потихоньку выходят люди из своих домов. Открываются магазины и продуктовые лавки. Город медленно и лениво отходит ото сна, именно это время мне нравится. Вокруг так тихо и спокойно, люди даже говорят шёпотом, есть в этом что-то волшебное. Припарковываюсь возле цветочной лавки и выхожу из машины. Здесь меня уже знают как постоянного покупателя. Каждый год, в один и тот же день, одни и те же цветы — трудно не запомнить. Захожу внутрь и словно попадаю в тропический лес с его многообразием и яркими красками. Ароматы цветов смешались, создав свой необычный запах. Слышны звуки оросительной машины и пение соловья, который стал чуть ли не визитной карточкой этого магазина. Его пение добавляет сказочности этому вечно зелёному цветнику.
— Джиллиан, доброе утро, дорогая! — слышу я мягкий голос с лёгким французским акцентом. Прохожу к прилавку и вижу Сару, пожилую француженку, которая и заведует всем этим великолепием.
— Здравствуй, Сара, как дела?
— Как и всегда, в мои годы ничего уже не меняется. Остаётся сидеть на месте, выращивать цветы, да вязать никому не нужные шарфы, — она обворожительно улыбается и убирает белоснежные волосы за ухо.
Она прекрасно выглядит для своих пятидесяти лет. Стройная и маленькая и совсем не выглядит, как старушка. Сара всегда улыбается, что делает её лицо ещё моложе. Она наклоняется вниз и достаёт из-под прилавка огромный букет свежих белых пионов. Я беру его и расплачиваюсь. Сара грустно мне улыбается и хлопает по плечу. Она молчит, и я рада, что она не говорит тех банальных фраз. Мне не нужно ничьё сочувствие.
Я прощаюсь и выхожу, время поджимает, поэтому я сажусь в машину и несусь к кладбищу. Чем ближе я подъезжаю к этому месту, полному смерти, тем сильнее волнуюсь. Нетерпеливо притоптываю ногой и включаю радио, стараясь заглушить грохот своего сердца. Наконец показываются чёрные кованые ворота, и я торможу. Смотрю на кладбище, и сердце словно сжимают стальные тиски. Прошлое накатывает на меня будто цунами, и я не могу выбраться на сушу. Я тону и последние семь лет стираются, возвращая меня в прошлое.