Труды художественные прервались звуками из комнатки, что располагалась по другую сторону печи. Именно там обитала кощеева нянька. Собственно, стена печи была частично и стеной комнатки, рядом с которой стояла кровать. Яге там было тепло и уютно. Да и на второй этаж лазить не приходилось. И без того крыльцо высокое, чтобы подпол вместительным был, а если помимо крыльца еще и по лесенке несколько раз в день подняться-спуститься, оставалось только пожалеть человека. Хотя, Василиса не сомневалась, бабка Матрена, если бы понадобилось, в ее мире и на крышу двадцатиэтажного дома по пожарной лестнице поднялась, лишь бы не остаться в стороне от интересных событий.
Отложив в сторону альбом, Василиса накрыла на стол, после чего заварила свежий кофе хозяйке дома.
— Василисушка, — Яга, как всегда, неслышно выскользнула из своей комнаты, умудрившись только чудом не упасть — под ногами крутился, задрав хвост, Васька. — А ты что так рано встала.
— Да вот, не уснуть было, — пожала плечами девушка. — Колокола звонили на службу, еще дудело, гремело и звенело что-то. Пока отзвенели, я совсем проснулась.
— Однако с размахом Елизар за дело взялся. Не токмо церковь, но и жрецов к делу подключил. И то верно, раз неделю поминальную задумали, поминать всех надо, не только христиан, но и тех, кто старым богам прежде иных кланялся.
Василиса только кивала. Быстро поставила перед женщиной чашечку кофе, меда тарелочку, подсластить напиток. Потом выскочила в сени за горшком сметаны да рыбкой для кота, прихватила с вечера очищенную морковь да кусочек сыра. Пока кот наслаждался завтраком, перед мышиной норкой на старом глиняном блюдечке уже лежало угощение — немного крупы, овощи и главное мышиное лакомство — сыр.
— Балуешь ты их, — покачала головой Яга, впрочем, улыбка на ее лице говорила, что женщина не против такого поведения ученицы.
— Так еще сказки учат, что помощь может прийти оттуда, откуда не ждали.
— Сказка ложь, — многозначительно произнесла Яга, — да в ней намек.
— Добрым молодцам урок, — закончила Василиса, после чего добавила, — да и не только молодцам, но и девицам.
Женщины обменялись улыбками. Пусть времена разные, присказки оставались одинаковыми. Разумеется, Вася бы могла вспомнить много чего из современного ей молодежного фольклора, но шокировать людей непонятными словами не хотелось. И так временами срывалось с языка. Если же она начнет сыпать выражениями из так называемого олбанского и не только, решат, что и она к медовухе с дурманом приложилась.
От подобных глупых мыслей отвлекло шуршание — мыши откатили в сторону нечто, заменявшее им дверку, и теперь сидели вокруг блюдца, неспешно поглощая завтрак, перепискиваясь, словно что-то обсуждали, и косясь в сторону людей.