Несмотря на интенсивный, сочный цвет, глаза Серафима не рождали ассоциаций ни с легкомысленным буйством весенней зелени, ни с сонным, благостным покоем цветущего летнего луга.
Это были совершенно осенние глаза.
…Пронзительно-холодная, тягучая вода лесного озера с острыми вкраплениями льдинок и опрокинутым замерзшим небом.
Не успевшая увянуть листва цвета зеленой охры, замороженная, схваченная нежданной ночной стужей.
Хрупкие ветвящиеся стебли вереска, отчаянно застывающие на пороге большой зимы.
Ноябрьская земля, из которой неостановимо уходит жизнь, — сизая, подернутая дымкой первого ледка.
Образы эти оказались так ярки, так сильны, что Искаженная вздрогнула, задыхаясь от болезненной, неправильной красоты всеобщего увядания и смерти.
Это было невыносимо… нет, почти невыносимо. Как если бы клинок, лишая жизни, одновременно дарил наслаждение. Как если бы жертва, влюбившись в глаза своего палача, замерла в предвкушении их единственной невероятной встречи.
Но, обычно неумолимый, палач почему-то медлил привести приговор в исполнение. Опасно отточенный меч бездействовал в его руках.
— Только не молчи, Серафим, — не выдержала наконец София. — Скажи хоть что-нибудь. И примем решение.
— Ты до сих пор не собрана? — немного грустно улыбнулся ювелир, критически оглядывая растрепанную и бледную спутницу. — На подготовку осталось не так много времени.
* * *
Что ж, пробраться в «Шелковую змею» не представлялось трудным. Скорее, практически неосуществимым — по слухам, знаменитый клуб удовольствий охраняли даже тщательнее, чем дворец самого правителя. Здесь развлекались хозяева жизни, и, помимо всех прочих услуг, они хотели заслуженного комфорта, безопасности и полной приватности.
Потому-то, хорошенько поразмыслив, Себастьян отбросил идею проникнуть внутрь тайком. Где лазейки и черные ходы отсутствуют или бдительно охраняются, проще всего открыто и нагло войти через парадные двери.
Конечно, пришлось немного поколдовать над внешностью — рыжие волосы могли служить ювелиру надежным пропуском разве что на инквизиторский костер. Однако, хвала Изначальному, в высшем свете по-прежнему были довольно распространены парики, призванные даровать заветный цвет волос тем несчастливым аристократам, чей природный тон хоть немного отличался от идеала. Себастьян выбрал себе густо-черный, с отливом аж в синеву оттенок, которым мог бы похвастать только аристократ с безупречной чистотой крови. Одежду подобрали соответствующую, в элитных ателье готового платья, благо, выданного аванса пока с лихвой хватало на все расходы.