Если, конечно, не брать в расчет той мелочи, что единственное применение древнему искусству городские инквизиторы находили в притеснении и истреблении беззащитных изгоев. Другое дело те братья, что жили и охотились за стенами полисов.
Себастьян также был довольно-таки равнодушен к огнестрельному оружию, хотя без него иногда было не обойтись. В особенности, если не предоставлялось возможности вступать в ближний бой или противник значительно превосходил в численности. Несмотря на это, холодное оружие было ближе сердцу, хоть и требовало куда больше времени на освоение. Методично доводя технику до совершенства, сильф никогда не пренебрегал тренировками: каждый без исключения день они занимали значительную часть времени. Само тренированное тело было главным оружием ювелира, — оружием, которое невозможно отнять и которое не даст случайную осечку, что немаловажно в его непредсказуемой профессии.
Впрочем, старомодный тяжелый эсток, вышедший из широкого употребления гораздо раньше изобретения пороха, не был излюбленным выбором сильфа. Никто не спорит, этот граненый двуручный меч действительно хорош: клинок давал большие возможности для маневра в пешем боевом строю, а также мог использоваться всадниками в качестве дополнительного оружия. Но всё же, если речь заходила об одиночном бое в условиях узких городских улочек, на этот случай, на вкус ювелира, существовало множество гораздо более современных, удобных и практичных клинков. Эсток же по-прежнему оставался самым узнаваемым символом Инквизиции.
Конечно, использовать холодное оружие в нынешнем веке было, скорее, данью прошлому. Прошлому, когда Церковь еще была сильна и имела влияние на политику. Прошлому, когда Церковь и Инквизиция были единым целым и не знали вражды. О, как желали они вернуть то блистательное прошлое! Но реки времени не текут вспять.
Привычным же оружием Себастьяна, к коему он питал поистине нежные чувства, была пламенеющая шпага.
Она унаследовала прочность и все достоинства добротных прямых клинков в сочетании с повышенной эффективностью кривого меча. Пламеневидное лезвие тщательно затачивалось по всей длине, а волны были чуть разведены в стороны под особым углом. Благодаря этим изгибам шпага имела наилучшие поражающие свойства, с одного удара прорубая самый жесткий металлический доспех, а на обратном ходу рассекая плоть, подобно пиле. Широкие рваные раны получались с несколькими разрезами внутри. Они не заживали, воспалялись, вызывая заражение крови, и практически во всех случаях были смертельными. Кроме того, в узком пространстве городских улиц или коридорах замков, где обычно вел бои Серафим, в полной мере проявлялись все преимущества пламенеющей шпаги.