— Половину суммы сразу.
— Патрик выдаст деньги, — Кристофер глубоко затянулся и — отразившееся на его лице удовольствие давало понять — вовсе не табаком. Электрический свет усиливал благородные контрасты внешности мужчины: ярко горел холодным пламенем черный оникс волос, а кожа сияла, как бледное серебро. Ювелир по уже укоренившейся привычке на всё вокруг смотрел сквозь призму своей профессии. — Но есть нюанс: срок исполнения заказа — двадцать восемь дней. Это важно. Как только луна родится вновь, наш договор потеряет силу. В этом случае задаток придется вернуть.
Он выжидающе посмотрел на гостя. Тот, однако, был невозмутим. И до ужаса прагматичен.
— За срочность я беру еще десять процентов сверху. Это устраивает?
Не прерывая новой затяжки, Кристофер без слов кивнул. Как известно, торговаться среди ювелиров не принято. Наёмник называет цену — заказчик соглашается. Либо отказывается и ищет другого специалиста. Всё просто.
— По рукам, — подвел итог Себастьян, хотя это было исключительно условное выражение — рук они не пожали.
— Теперь, когда мы достигли соглашения в главном, осталось лишь обсудить детали, — плавные линии губ сложились особым образом, выдыхая чуть сладковатый опиумный дымок. Кристофер прикрыл глаза и, наконец расслабившись, откинулся назад, вальяжно скрещивая руки. Вся поза его говорила, что он беседует с подчиненным. Может, привычка, а может, аристократ не допускал, чтобы и на мгновенье гость позабыл о лежащей между ними непреодолимой социальной пропасти. Как бы то ни было, вопросы неравенства мало заботили ювелира: словно отвергая установленный порядок вещей, тот держал себя спокойно и уверенно. Столь спокойно и уверенно, что это казалось почти вызовом. — Ты узнаешь всё, что необходимо.
— Это обнадеживает, — наёмник, однако, не спешил задавать свои вопросы.
Стремясь извлечь из разговора как можно более полную информацию, он выдержал небольшую паузу, обдумывая только что принятое предложение. Взгляд его застыл. Прямота и неподвижность этого взгляда, нацеленного точно на собеседника, заставляли усомниться, что мужчина замечает что-либо вокруг. Но то было обманчивое впечатление. На деле же взгляд ювелира охватывал всю картину целиком, фиксируя мельчайшие нюансы, впитывая частности, как губка.
А посмотреть здесь было на что.
Окружающая обстановка смело выходила за распространенные в высшем обществе каноны, немногим отличаясь от театральных декораций. Эксперименты с цветом были на грани — на самой грани. Себастьян неизменно обращал внимание на цвет, и не из одного только пустого любопытства: этот выбор говорил о человеке многое. Больше, чем глаза или даже руки, которые можно было научить лгать.