— Конечно, — подтвердила, закидывая руки ему на шею и одновременно обхватывая ногами. — Наконец-то почувствую тебя в себе без всяких преград. Поцелуешь меня? Я ждала этого целый вечер...
Не теряя времени на ответ, Валентин обхватил мою талию и с жадным стоном припал к губам. В этом поцелуе не было нежности, только жажда обладания, неистовая страсть, доводящая до грани безумия. Но я не оттолкнула, неистово отвечая и чувствуя, как головокружение усиливается, а трусики намокают от смазки. Тело стало податливым, я вся словно размякла и превратилась в кусок глины, из которой Валентин мог лепить все, что душе вздумается.
И лишь одно останавливало.
— Нас могут увидеть, — сказала и, обернувшись, посмотрела вниз, на улицу. Если бы какому-то чудаку вздумалось прогуливаться под окнами и поднять голову, его взору открылась бы очень пикантная картина. — Не лучше ли перейти в спальню?
— Я уже сказал: чужое мнение и косые взгляды не должны интересовать тебя, Комарова, — сообщили мне властно.
А мужские руки уже перебрались от талии к груди и занялись ею вплотную. Секунда, и лифчик полетел на пол. Теперь спину обдувал прохладный ветерок, а другая сторона горела, опаленная жаркими прикосновениями Валентина. Он припал к моей груди, ласкал языком ореолу соска, а я запустила пальцы с густые волосы учителя, отдаваясь на волю волнительных и бесстыдных ощущений.
— Может быть, все же в спальню, — прошептала я.
Но учитель заставил меня замолчать поцелуем. Я извивалась в его объятиях, терлась обнажённой грудью о его широкую грудь.
— Постой…
Подрагивающими пальцами стала расстегивать его рубашку. Мне хотелось, чтобы между нами не было никаких преград, даже клочка одежды. Пока я раздевала Валентина, он ласкал мои бедра, а после, сдвинув трусики в сторону, проник пальцем внутрь. От нахлынувших безумных ощущений мое тело пронзило нестерпимое желание.
— Ты такая влажная и горячая внутри, моя девочка, — прошептал учитель.
Мне нравилось, когда он называл меня так. Не по имени и, тем более не по фамилии. А девочкой, своей девочкой. Мне хотелось принадлежать ему целиком и полностью, отдаться без остатка.
— Приподними-ка попку.
Он стянул с меня трусики и бросил их поверх своей рубашки. Расстегнул ширинку и, приспустив брюки и боксеры, вошел в меня. Большой и твердый, ставший мне почти родным член задвигался, продвигаясь все глубже и глубже. Чувство приближающегося экстаза заставило меня подаваться навстречу. Опираясь о подоконник, я приподнимала бедра и кусала губы, сдерживая протяжные стоны. Наслаждение становилось невыносимым. Я вцепилась в плечи Валентина, еще раз подалась навстречу его толчкам и кончила так бурно, что едва не потеряла сознание. На какой-то миг мир вокруг перестал существовать. Остались только я и мой лучший учитель, одни в целом мире.