— Да так, втемяшилось в голову. Я не понимаю, что происходит вокруг, вот и думаю, что все против меня, и желают меня убить и мою семью.
— Грека ты грохнул? — снайперша посветила мне в лицо фонарем.
— Какого Грека? Я вообще никого не убивал.
— Того, в этом дворе прошлой ночью.
— Нет, не я.
Я поведал ей, как все было на самом деле.
— Ты либо очень складно врешь, либо нет. Знаешь, вон те парни внизу, за которыми я наблюдаю, ждут именно тебя, потому что уверены, что ты пришил их человека. Они плохие люди и в случае чего я с удовольствием пристрелю их, если придет такой приказ. Только я знаю, что он не придет, и поэтому твоя жизнь не стоит ничего, пока эти парни ждут тебя.
— Что мне делать?
— По-хорошему, сдаться властям. Там тебе будет хоть какая-то гарантия жизни. Либо скитаться. Но у тебя семья, и рано или поздно через нее тебя найдут, и ты сам приползешь и сдашься своим убийцам.
— Я не готов сдаться никому, ни вам, ни им. Я ничего не совершал и надеюсь, скоро это станет всем известно.
— Я тебе верю. Даже если ты пришил Грека, я не буду тебя задерживать. У меня были к нему личные счеты, и тот, кто пришил его, мой друг.
— Я не пришивал его. Я даже пистолет в руках никогда в жизни ни держал. Вернее, держал, но не стрелял.
— Вернее, стрелял, но не убивал, или еще вернее, убивал, но не насмерть, — пошутила надо мной женщина-снайпер.
— Не стрелял я, — в моем голосе раздались плаксивые нотки. Я взял себя в руки. — Что мне делать?
— Короче, ты мне мешаешь работать. Давай приходи завтра по адресу Кузнецкая сорок шесть после шести часов. Я буду после смены. К тому времени я кое-что порешаю, и придумаю для тебя подходящий вариант.
— А сейчас?
— Уходи, и на глаза не лезь. Пережди где-нибудь, где ментов и шпаны всякой нет. Вот тебе тысяча, дойди до хостела «Питомник», там без паспорта можно переночевать, — снайперша протянула мне деньги. — Всё, время пошло.
Хостел был на любителя. Он и вправду был оформлен в стиле собачьего питомника. Двери и окна забраны мелкоячеистыми решетками. В оформлении стен те же мотивы и предупреждающие надписи кругом: «После двенадцати не лаять». Но место здесь, надо признаться, было тихим. Меня никто не рассматривал, и я особо не лез на глаза. Наконец сходил в душ, еще раз постирал свою одежду, и, довольный, лег в нормальную постель в комнате на восемь человек. После бомжовского жилища хостел показался мне концентрацией роскоши и удобств.
Уснуть удалось не сразу. Голод напоминал о себе регулярными подвываниями в животе, мешая соседям по комнате насладиться сном. Я и встал раньше всех по причине голода. Прошел на кухню, и от души напился общего чая с чьими-то печеньями. Хотел съесть еще что-нибудь, но удержался. Скандал мне был не нужен. Я собирался провести время в хостеле до вечера. Включил телевизор на кухне и сделал вид, что поглощен просмотром телепередач.