Мне ничего не оставалось, как вернуться домой и сдаться на милость криминальных негодяев. Я не представлял, какие пути отхода мне оставить, если они не выполнят своих обещаний, или как их заставить поступить так, как они обещают. У меня не было ничего, никакой дополнительной поддержки извне, никаких связей, никаких талантов красноречия. Я чувствовал себя полным «НИЧЕМ».
— Скажи им, что я иду, — ответил я в трубку и отключился.
Вот и конец моей короткой криминальной карьере. Нелепая случайность, начавшаяся с эвакуатора, запустила цепочку невероятных событий, приведших к стечению обстоятельств, достойных неудачника тысячелетия. Да, начиная с того вечера я магнитил все нелепости, какие только можно было примагнитить. У меня даже зародилось подозрение, что финишем этой нелепой полосы в моей жизни станет смерть. Так явно моя жизнь разогналась под уклон, что никакое позитивное изменение рельефа не остановит мое скоростное скатывание.
Я остановил такси. К чему мне теперь деньги? Домой ехал с чувством торжественной обреченности. Таксисту дал большие чаевые. Пусть поминает добрым словом хорошего человека. Набрал на домофоне номер квартиры. Позади меня хлопнули двери джипа. Я не стал оборачиваться, но понял, что сейчас ко мне подойдут. Дверь открылась без вопросов. Меня взяли за руки двое мужчин, как будто я не приехал сюда добровольно, и повели к лифту.
— Я не убегу, — пообещал я им.
— Мы знаем. Но глупость выкинуть можешь.
Я был полностью с ними согласен. Именно глупость я мог выкинуть. Ничего разумного в моей голове не пыталось зародиться.
Дверь в мою квартиру заранее открыл такой же громила, как и те, что держали меня. Я зашел к себе и вдохнул знакомый аромат дома. Вера сидела на кровати с Ванькой на руках. Юлька держала ее за руку и жалась к ней. У нас у всех сразу навернулись на глаза слезы. Я кинулся к своей семье и обнял их. Юлька засопела мне в ухо.
— Папка, кто они? — шептала она.
— Вадим, что делать-то? — шептала Вера.
— Ну всё, время для общения закончилось, — прогудел громила. — Иди на разговор.
Я встал и прошел в зал. На моем любимом месте перед телевизором сидел пожилой мужчина в костюме, этакий крестный отец мафии. У него были умные глаза, которые я чуть не принял за добрые. Первая же фраза обнажила всю его хладнокровную сущность.
— Натворил делов, мудила, что не перекрыть их никакими взаиморасчетами. Да и взять-то с тебя нечем. Ты сам-то понимаешь, что ты натворил?
Авторитет одарил меня таким ледяным взглядом, что меня полностью парализовало. Теперь я не был уверен, что мое возвращение спасет семью.