Место для ночлега опять выбрали у ручья. Эрна достала из сумки кувшин, потом притянула печатью воду и отправила струю в сосуд, не пролив по пути ни капли.
- У тебя прогресс, - похвалил волшебницу кот.
- А то! – она раздулась от важности.
- Смотри, не лопни, - припечатал Кисун.
- Эй, - притворно вздохнула девушка, - талант никто не ценит.
Этой ночью духи воды их не беспокоили. Под утро Эрне приснился Рик. Они стояли совсем рядом в огромном зале с высокими потолками и тысячей свечей, горящих на темных стенах. Между свечами висели старинные полотна в вычурных тяжелых рамах. Такой зал мог быть только в родовом гнезде, принадлежащему очень древнему и знатному роду. Совсем, как род ее любимого.
Они были рядом, но при этом порознь. Их разделяла глухая абсолютно прозрачная стена, не пропускающая звуков. Рик глядел ей в глаза, и взгляд его был полон тоски. Губы беззвучно шептали: "люблю". Эрна отвечала: "я тоже тебя люблю". Она пыталась коснуться его, но не могла.
Эта пытка продолжалась бесконечно долго. Наконец, Рик губами коснулся преграды, и Эрна ответила ему поцелуем. Странным поцелуем, разделенным невидимой стеной. Проснулась она вся в слезах и сразу ушла к ручью, приводить себя в порядок. Обсуждать сон не хотелось. Слишком тяжело ей давались разговоры, связанные с исчезновением любимого.
Вернулась Эрна не скоро с горстью лесных ягод и грибами, нанизанными на прутик. Ягоды она съела сама, а грибы порезали, присыпали травками, которых нащипал Кисун, и потушили в котелке с остатками крупы и копченого окорока. Получилось вкуснейшее рагу. Коту Эрна выдала рыбешку.
После завтрака собрались в путь. Остатки рагу девушка по-хозяйски сложила в кувшин и завязала тряпицей.
Лес радовал щебетаньем птиц и легким шелестом листвы. Тропа неспешно вела путников вперед. Эрна притянула печатью воду, создала из нее мячик и усердно перебрасывала с ладони на ладонь, тренируя магию. Кот поглядывал на нее с возрастающим уважением.
Вскоре тропа уткнулась развалины какой-то избенки. Время оставило от строения рожки да ножки – огрызки бревен, служивших сваями, развалившиеся в труху стены и ржавые останки кровли.
Тропа упиралась в строение и исчезала, словно дальше по ней никто и никогда не ходил. По бокам развалин росла густая трава высотой, примерно, до колена Эрне. За травой просвечивал голый пятачок земли с потухшим костровищем, еще курившимся сизым дымком. За ним росла кривая елка с тремя облезлыми вершинами, похожая на гигантский трезубец. Между елкой и костром лежало бревно поистине циклопических размеров, которое неизвестный мастер превратил в подобие дивана со спинкой.