На следующий день получаю сообщение от Ксении, что они с отцом сегодня же улетают. После этого раздается звонок от папы.
-здравствуй, доченька. Как твое самочувствие? – всегда в первую очередь интересуется мной.
-болею, пап, пока немного лучше. А ты как? – притворно кашляю в трубку.
-Ксюша заставляет меня полететь в Китай. Говорит, там медицина хорошая, отдохнем, полечимся. Как-будто я инвалид. – слышу обиженный тон.
-всё правильно, па, поезжай, конечно. Там действительно хорошие врачи. – поддерживаю мачеху.
-и ты туда же! Вот и как с вами спорить? Мы сегодня улетаем, хотел приехать тебя навестить перед отъездом.
-зачем? Не надо! – слишком яро останавливаю его. – ты итак недавно из больницы, заражу тебя на раз-два. Вы же не навсегда, вернетесь, я уже буду здорова, тогда и увидимся. – умоляю его про себя согласиться.
-если бы не знал, что с тобой радом Игорь, то слушать даже не стал бы. Но, раз ты в хороших руках, то не буду тебя тревожить. Выздоравливай, мышонок. Целую тебя. – сдается отец.
-и я тебя люблю, папуль. – облегченно вздыхаю, не забыв покашлять для достоверности. – ладно, мне пора лекарства пить и хочу вздремнуть. Напиши, когда будете вылетать. Пока.
Чувствую невероятное облегчение после этого разговора. Хотя бы их я смогла обезопасить. Но долго держать в секрете не получится. Дело с участием такой фигуры как Игорь, быстро станет достоянием общественности и дойдет до папиных ушей.
Дни в больнице тянутся бесконечно долго, особенно, учитывая, что я толком не могу хотя бы погулять по коридору. По-немногу аккуратно хожу по палате, смотрю в окно, дыша на холодное окно и рисуя на нём всякую ерунду как в детстве. Зима вступает в свои права. Темнеет раньше, снег покрывает жухлую траву и оголённые деревья, укутывая город в белоснежную вату. По вечерам ставлю стул и смотрю, как по улице снуют люди, торопясь попасть домой, оставляя следы на не прекращающем падать снегу. Огни фонарей и вывесок магазинов размываются во влажной темноте, словно смотришь на мир прищурив глаза. Хочется выйти вот так, без теплой одежды, вдохнуть морозный воздух, подставить лицо холодным снежинкам, пока не покраснеет нос и пальцы, а потом резко забежать в тепло, дыша на замерзшие руки.
Я выполняю своё решение не звонить и не писать Диме сама, но он каждый день пишет сам, справляясь о моем состоянии и спрашивает, нужно ли мне что-то. Приходится отвечать, что всё замечательно и нет, ничего не надо. Не смотря на мои отказы, каждые три дня он приходит с новым пакетом продуктов, ругаясь, что я не сообщаю ему об оскудевших запасах еды. Ему всё ещё неуютно рядом со мной. А мне перед ним стыдно. Говорит дежурные фразы, на которые получает дежурные ответы.