Может, прикинуться инженерным гением и изобрести смеситель? В технике я разбирался на среднестатистическом мужском уровне, но принцип устройства вполне представлял.
Так, это все потом, а сейчас-то что?
Я мог забить на все и пойти к ней. Не выгнала бы. Но…
Твою мать, нет! Я хотел, чтобы хотела она. По-настоящему, а не «ладно, так уж и быть».
Мне мерещился ее запах – сладковато-прохладный, тревожный, похожий на аромат жасмина. Как мостик в прошлое. Я не помнил имени и лица девушки, в которую был влюблен очень давно, но где-то в глубине осталось томление летней ночи. Белой ночи, когда ветер, стряхнув лепестки с кустов, приносит через открытую балконную дверь их благоухание. Сейчас уже начиналась осень, и за окном стояла непроглядная темень, с которой не могли справиться факелы караульных у ворот. Однако я чувствовал себя мальчишкой, влюбленным впервые.
Думать о Лери, представлять ее – сейчас это было даже труднее, чем в ту ночь, когда я сначала пришел к ней в спальню, а потом ушел, не в силах в буквальном смысле пробиваться сквозь ее отвращение. Изменилось ли все на самом деле – или, точнее, начало меняться? Или я принимаю желаемое за действительное?
Утром я, как обычно, заглянул в детскую. Лери сидела у окна с дочкой на руках. Бледная, под глазами синева. И взгляд, который бросила в мою сторону – немного растерянный, смущенный.
Да ты ждала меня ночью? Правда? Ну извини, что не догадался. Или побоялся, что ошибаюсь.
Я подошел к ним, поцеловал Мариллу, коснулся губами лба Лери.
- Доброе утро, дорогая.
В это обыденное, затрепанное до бессмысленности обращение мне хотелось вложить то, о чем сказал ей на берегу озера. И еще больше. Поняла? Поверила? Во всяком случае, я заметил, как дрогнули ее руки и как тронуло румянцем щеки.
В этот день у меня хватало дел: перед отъездом надо было закончить то, что требовало моего непосредственного участия. До вечера я Лери больше не видел. Мы с ней договорились: если Кэрриган даст о себе знать, она придет ко мне сама или пришлет Мию с просьбой навестить ее.
Кстати, Мию я освободил от обязанностей надсмотрщицы и ежевечерних докладов. Трудно сказать, обрадовало ее это или огорчило, но я не сомневался, что личную прислугу лучше держать другом, нежели врагом. И Лери, как мне показалось, тоже стала ей доверять.
Вечером я немного задержался и пришел к ужину, когда свита уже сидела за столами. Вообще-то эти ритуальные сборища нагоняли на меня тоску. Завтрак и обед для прислуги и обитателей замка невысокого ранга накрывали в большом общем помещении при кухне. Тем, кто поважнее, приносили в комнаты. А вот ужины для ближнего круга и гостей в пиршественном зале – это было ежевечерней рутиной.