— Не надо, — прошептала она и посмотрела на него. Таких глаз она еще не видела. Абсолютно черные, прикрытые густой сенью ресниц, они горели черным пламенем. Он не стал ее слушать, а закрыл ей рот поцелуем. Ее губы, помимо воли, ответили на поцелуй. Их языки встретились, тогда он зубами легко прикусил ее за губу и тут же отпустил. Разочарование от прерванного поцелуя было столь велико, что она, забыв все обещания, данные себе, непроизвольно потянулась к нему.
— Ну вот, теперь ты пришла в себя, — насмешливо заключил Марат.
— Да как ты смеешь! — мгновенно разозлившись, прошипела Василиса.
— Я наговорил тебе лишнего, забыл, как ты любишь падать в обморок от чужой человеческой боли. Теперь же, твою чудную головку займут более приятные мысли и тебе некогда будет вспоминать о мертвом Славике, — Марат на несколько секунд прикрыл ресницами глаза, туша горящий в них черный огонь.
— И ты не нашел ничего лучше, как воспользоваться моим состоянием! — продолжала рассержено шипеть она, сжимая ладони и едва сдерживаясь, чтобы не залепить ему пощечину. Гнев переполнял ее голову, и она, поддавшись эмоциям, сама не могла определить, что ее так разозлило, то, что он воспользовался ее беспомощным состоянием или то, что он очень быстро прекратил этим пользоваться.
— Мне показалось, что ты не очень-то была против, — приподнял бровь Марат.
— Я была без сознания, идиот!
— Может нам стоит повторить? Когда ты в обмороке, ты очень красивая и не пытаешься меня оскорбить, — задумчиво протянул он. — У раздавленного человека глазные яблоки …
— Заткнись, чертов придурок! — прокричала Василиса, заткнув уши руками, выбежала из комнаты.
***
Только поздним вечером, когда не осталось сил терпеть голодное урчание в пустом желудке, Вася осмелилась выйти из добровольного заточения.
Предварительно она долго прислушивалась к звукам, доносившимся из кухни и, лишь дождавшись долгой тишины, открыла дверь.
Марат спал, а может, делал вид, что спал, отвернувшись от всего. В печке прогорала новая порция дров. Стараясь не греметь посудой, она перекусила, настороженно поглядывая на Марата, молясь всем богам, чтобы он не проснулся.
Как бы то ни было, и какую бы цель он не преследовал, целуя ее, ему удалось отвлечь ее от образа мертвого человека в сарае. Каждый раз, когда она вспоминала о случившейся трагедии, мысли невольно перескакивали на Марата. Она и не догадывалась, что от одного лишь поцелуя может так сладко тянуть внизу живота…