— В порядке ваш Мося, — проговорил Марат, провожая его взглядом. — Хороший конь. С ним можно без ружья на стаю ходить.
— Вася? — поинтересовался Черных.
— Тоже в порядке. Я отвез ее домой, — коротко ответил Марат, не сводя взгляда с председателя.
Вопреки прогнозам Черных, через два дня переправу не открыли. Только на третий день начали взрывать лед. С реки целый день доносились глухие взрывы, заставляя содрогаться стекла в старых деревянных рамах. Саперы, в спасательных жилетах, бурили во льду лунки и закладывали в образовавшиеся отверстия тротил. Опасная работа продвигалась медленно.
В этот день, по телефону Василисе сообщили новость, что она больше не работает заместителем начальника отдела. Никита, узнав об этом, подозрительно обрадовался. Услышав, что она под подозрением в убийстве дяди Славы, радость его сменилась тревогой и он пообещал подыскать ей на всякий случай хорошего адвоката.
Вася разговаривала с ним с каким-то преувеличенным энтузиазмом, сама поражаясь своему натянутому голосу и неестественному смеху в невпопад. Рассказывать о волчьей стае она не стала. Не смогла придумать, как вычеркнуть из истории Марата. Говорить же о нем с мужем ей было невыносимо стыдно. Никита ничего не замечал, быть может, списывал ее состояние на стресс из-за смерти дяди.
Для себя Вася твердо решила не думать пока о дальнейшей судьбе их брака, а принять окончательное решение только после личной встречи с мужем. Она изменила своему мужу, и как с этим дальше жить, она не знала, чувствуя себя предательницей.
***
Марат из машины перебрался в медчать. Захаров выделил ему продавленную койку в пустующей двухместной карантинной палате. На людях Марат продолжал отчаянно хромать и опять взялся за костыль, охотно объясняя всем желающим, что нога вновь разболелась от скачки на гнедом жеребце. Завтракать, обедать и ужинать он по-прежнему предпочитал у Василисы.
Он шумно заваливался к ней в дом со свежими Маришкиными булочками. Они ели, разговаривали, потом он уезжал, не делая и намека на совместную ночь. Василиса совсем перестала тревожиться в его присутствии и неожиданно для себя стала находить эти визиты приятными. Его чувство юмора делало его привлекательным собеседником. Они болтали о лошадях, оказалось, он неплохо в них разбирался. Болтали о прочитаных книгах и о фильмах. Болтали о рыбалке, точнее, она рассказывала — он слушал. Он вообще по большей части слушал, почти ничего не сообщая о себе. Она же тщательно лавировала меж слов, старательно избегая любого упоминания о своем муже.
При свете солнца Марат уже не казался ей злым разбойником, хотя иногда, когда она ловила на себе его странный, задумчивый взгляд, ей все еще делалось не по себе. На озеро ходить она перестала.