— Мерта, ты еще громче говорить не можешь? — сыронизировала Эо, расправляя плечи, и походкой оскорбленной Владычицы прошествовала по лужайке к родственнице. — Иначе не все желающие поучаствовать тебя услышат! Еще Безумие обидится на гнусное пренебрежение заговором против ее персоны.
Если даже на мгновение серьезно подумать о заговоре, чтобы окончательно свалить Мать, то она ведь обо всем узнает первой. Более того, спровоцирует, подскажет планы и дальнейшие действия. И, вообще, лучше не допускать даже мысли такой, а то с прародительницы станется в нем еще и активно поучаствовать!
С ней и не такое возможно. В любом случае, девушку волновало только то, чтобы Мать и впрямь не обманула ее. Или что ей помешают исполнить обещанное.
Кастия закатила глаза, следуя за матерью и старательно уворачиваясь от потянувшихся к ней веток Крови Матери. С тех пор, как означенное растение ее основательно погрызло, она относилась к нему настороженно и старалась избегать. Колючая вредина же считала ее за родную и усердно "дружило". И, возможно, по-настоящему, кто ж его знает?
— Может, больше не надо заговоров? — осторожно поинтересовалась Кастия, отступая от кустов подальше, пытаясь при этом без ущерба для наряда отобрать у цепких колючек его край.
— Боюсь сейчас я несколько занята, чтобы в этом участвовать, — притворно посетовала Мерта, соглашаясь, — а твоя мать и вовсе предпочитает воевать с ней открыто. Так, что — Мать может обижаться, — заговора не будет. Пожалуй, не в этом столетии даже, — она лучисто улыбнулась девушке, — Как я рада тебя видеть, Ия!
Женщина протянула руки и, как всегда, не дожидаясь согласия или одобрения, обняла ее. Так делала раньше, не стала от давних привычек отказываться и теперь.
"Да, хоть столетие прошло или больше, а тетушка Мерта не изменилась. Лишь постарела, и гораздо значительнее, чем Эо", — заметила Кастия.
— Дай я на тебя посмотрю, — сказала Мерта, отодвигая от себя на расстояние вытянутых рук девушку, но не отпуская, и пристально разглядывая, — Такая же красавица, как и прежде, — сообщила с улыбкой, — Как же я рада тебя снова видеть, Ия.
— Кастия, — поправила девушка, — я вернулась к своему имени, тетушка.
— Вот и хорошо, девочка, — одобрила Мерта, — Это правильно. Нельзя отказываться от имени, данного Судьбой, этим можно ее изменить. И не всегда во благо, — с сожалением уточняя.
В уютном приглушенном красноватом свете наступающего в Смертной обители вечера черты лица ее сгладились и казались чуть мягче, чем раньше. Глубоко посаженные глаза, смотревшие на Кастию и мир вокруг с любовью и симпатией, оказались не темными или черными, как она раньше всегда думала, а светлыми. Знакомого цвета. Серыми или серо-голубыми. В черных волосах, собранных в высокую прическу, напоминавшую венец синтерийской Владычицы, появилась седина, которой раньше почти не было.