Джулия моргнула, глядя на него поверх ободка бокала. В ее проникновенных круглых карих глазах отражалось горящее в камине пламя. От кларета ее губы покраснели, как вишни, и слегка приоткрылись в бессознательном приглашении отведать их вкус.
Кровь Бенедикта устремилась к паху при мысли об ожидающей их постели. Матрас, конечно, холодный, но они быстро его согреют. Впрочем, не сейчас. Он хочет еще немного насладиться предвкушением. Но если Бенедикт прикоснется к ней сегодняшней ночью, Джулия должна быть уверенной в своем решении. Пусть он сказал ей, что после венчания она должна стать его настоящей женой, пока еще это не так. И если ей необходимо больше времени, чтобы привыкнуть к мысли о физической близости, он предоставит ей это время.
— Ты почти не притронулась к ужину. — Бенедикт нарочно произнес самую банальную фразу в надежде обуздать собственное нетерпение.
Если Джулия все-таки откажет ему, придется провести еще одну ночь в преисподней. Нет, об этом лучше даже не думать.
Какие бы глубины страсти ни скрывались под безмятежной поверхностью, она все еще девственница. Джулия жила в тепличных условиях, как любая другая юная леди ее происхождения, и грубая реальность плотских отношений, хоть даже и с ним, может сильно ее шокировать.
Джулия ткнула вилкой в морковку.
— Я никогда особенно не любила баранину. Зато вино очень неплохое.
Это послужило для Бенедикта намеком.
— Ты бы поосторожнее на него налегала. Оно неразбавленное.
— О. — На ее щеках расцвели розы, затем она захихикала. Бенедикт не припомнил, чтобы хоть раз слышал от нее такой столь искристый смех.
В прошлом он, конечно, слышал, как она смеется низким, гортанным смехом, больше подходящим спальне, чем бальному залу. Он всегда с искренним наслаждением добивался этого смеха от Джулии своими остроумными замечаниями. Но такого девчачьего хихиканья? Никогда, даже в детстве.
— Оно уже на тебя подействовало. Ты хихикаешь, как твоя сестра.
Его слова спровоцировали новую волну веселья, на этот раз столь продолжительного, что копна кудряшек вокруг ее лица пустилась в пляс.
— Ой, мамочки. Ой, не могу. — Она прикрыла рукой оборки на лифе. — Зато не похоже на потаскушку, правда?
Бенедикт едва не выплюнул еще не сделанный глоток кларета.
— Потаскушку? Да что ты знаешь о потаскушках?
Джулия пожала плечами.
— Я точно не знаю, что значит «потаскушка». Просто София называет ее так из-за Ладлоу… нет, кажется, теперь он Кливден.
— Да называй его как хочешь. Лично я предпочитаю «этот чертов идиот».
Джулия опять начала хихикать, и Бенедикт улыбнулся. Когда они наконец-то поженятся, он планирует замечательно развлекаться, подпаивая ее крепким вином. Лучше всего, чтобы при этом она голой лежала в постели. Если от хихиканья ее кудряшки разлетаются в разные стороны, можно себе представить, что произойдет с грудями, не стиснутыми корсетом. О да, когда они поженятся, он будет поощрять ее любовь к хорошему вину И себе не будет отказывать в вине… слизывать его прямо с ее тела.