Бенедикт с трудом подавил стон. Голова наполнилась картинами, как он срывает с нее это нелепое тесное платье, оборку за оборкой, обнажая фарфоровое совершенство грудей. Зарычав, Бенедикт заставил себя оторваться от ее губ, прежде чем окончательно потеряет самообладание и возьмет Джулию прямо на столе.
О боже, посадить ее на край этой твердой попкой, задрать юбки и вонзиться в нее. Или, может быть, сначала насладиться всем остальным? Он невольно сжал ее волосы и задрожал.
Нет, слишком рано. Эта ночь должна быть неторопливой, уж это он ей в любом случае должен. Впереди у них вся жизнь, чтобы исследовать глубину страсти.
Ее дыхание прервалось, лиф слегка обвис.
— Почему ты остановился?
Бенедикт открыл глаза и поймал ее взгляд.
— Ты ощущаешь между нами притяжение?
Ее глаза, потемневшие от желания, внимательно уставились на него.
— Да.
— Где ты его ощущаешь? Покажи мне.
Джулия опустила руку и положила ее на живот, в самый низ.
— Тут.
Бенедикта пронзило ликование, смешанное с чистым вожделением. Медленно, осторожно он высвободил пальцы из ее волос, провел ладонью по шее, ниже, к распахнувшемуся лифу, и накрыл крепкую круглую грудку. Та идеально уместилась в его ладони. Впрочем, он всегда знал, что так и будет.
— О! — Ее глаза закрылись, голова запрокинулась в откровенном приглашении, сосок затвердел.
Бенедикт наклонился и прижался губами к местечку у нее за ушком, там. где пульс бился неистово и неровно.
— Как чудесно ты откликаешься, любовь моя.
Джулия застыла. Трепет под губами усилился, пальцы сжались.
Он слишком поздно осознал свою ошибку. Слишком поздно, чтобы отрицать скачанное.
Вино и похоть завели не настолько далеко, чтобы Джулия не уловила истины, таящейся в его словах.
— Что такое?
Она отпрянула и уставилась на него. Заволакивающая взгляд дымка страсти исчезла, сменившись страхом, от которою округлились глаза.
— Джулия?
— Я… если мы сделаем это… — Она сглотнула, и по шее прошла дрожь. — Что… что случится со мной?
Бeнедикт опустил руки.
— О чем ты? Ничего не случится. То есть нет. не так. — Он потер шею сзади. Мысли в голове лихорадочно метались. Ему не доводилось успокаивать испуганную девственницу, и он не знал, о чем сейчас нужно говорить. Вовсе не способствовало прояснению сознания и то, что некоторые части его тела изнывали от потребности закончить начатое.
— Не так?
— Я имею в виду, ты, конечно, будешь обесчещена, но это уже и так произошло. Нам придется пожениться. Ты это знаешь.
— Да, это я знаю, но я не о том спрашивала. — Джулия опустила взгляд на свои скрещенные на груди руки. — Когда ты смотришь на меня… ну; вот как только что смотрел. Как будто хочешь проглотить. Это просто… я даже не знаю, как сказать. Мне кажется, что ты способен слопать меня без остатка.