Вера же, которой трава доставала до колен, вполне могла с ней справиться. Однако вот сапожки пришлось снять. И то, какая же это ходьба, с расстегнутой молнией да в меховых сапогах?
— Эхх, — девушка устало опустилась в траву, и с удовольствием стащила сапоги с распухших стоп, — Ну нет, нет тут змей. Я бы заметила! — уверяла она себя, потому что надеть сапожки по новой даже под страхом наступить на страшную местную гадюку не хотела. Да и что говорить, не только не хотела, а и не могла.
Распухшие ступни просто отказывались подвергнуться этакому издевательству.
— Однако куда же сапожки пристроить? — задумалась девушка. А солнце, между тем, уже миновало свой пик, и жара явно стала спадать.
— В рюкзачок — без вариантов. Не войдут. Тут бросать не хочу, мало ли, пригодятся.
Она задумчиво перебирала пальчиками ног траву-мураву, которая явно радовалась такому вниманию. Ноги отдыхали, по небу плыли легкие перистые облака, все вокруг навевало дрему. Вера вздохнула, и поняла, что вот только лечь и заснуть в чистом поле ей и не хватало. Но хотелось, хотелось страшно.
Однако девушка вдруг совершенно четко поняла, что нужно идти. Идти, и лучше не останавливаясь. В конце концов и развалины те, к которым она и направлялась, явно стали ближе. Вера даже почудилось, что она различает что-то, очень похожее на жилые дома.
— Так, нечего, Веруша, рассиживаться, — сказала девушка, и поднялась на ноги, — Вот сейчас решим вопрос с сапогами, и вперед. Она раскрыла рюкзачок, и стала просматривать все кармашки на предмет чего-нибудь подходящего. чтобы вот связать сапожки, и просто перебросить их через плечо.
А почему нет?
Девушка представила себя, этакую русскую валькирию, с полуобнаженной грудью, переброшенными через левое плечо сапогами, вглядывающуюся вдаль, аки Илья Муромец на известной картине.
И ее пробрал смех, очень похожий на нервный. А может быть, это был обычный, здоровый смех. Ведь картина вырисовывалась действительно смешная.
Тут подул лёгкий ветерок, освежающий и несший явное напоминание о морских просторах, где он только что побывал. Вера вдохнула полной грудью, почувствовав соленую морскую воду на губах. Ей даже показалось, что она слышит, как волны бьются о берег.
— А не тепловой ли удар ты получила, матушка? — спросила себя Вера. — Какое море? Кругом трава. Море травы, и горы, далёкие горы, высоченные, окружающие долину. И до гор тех мне точно не дойти.
Ветерок стих.
И только тут Вера поняла, что она обгорела. Обгорела, как человек, который никогда не был на море, а приехав, тюленем залег на пляже, со всеми вытекающими.