Колеблюсь несколько секунд, встречая ободряющий взгляд тёплых глаз.
— Смелее. — едва слышно произносит он. — Мне ещё эту жирную задницу выгружать…
Улыбка появляется сама собой. Решительно кладу свою ладонь в его руку. Словно в замедленной съёмке, выставляю одну ножку из машины, затем вторую, прежде чем выбраться из машины и выпрямиться во весь рост. Мужские руки тут же бережно подталкивают меня вперёд, не давая опомниться. Одна из них ложится мне на талию. Почему-то моё подсознание играет со мной злые игры. Я чувствую жар его ладони через платье. ЧЕРЕЗ ШУБУ!
Не выпуская меня из полуобьятий, он открывает заднюю дверь, выжидающе замерев. Стоим под прицелами камер и всеобщим вниманием, ожидая самого волнительного момента — сможет ли Морда выбраться самостоятельно.
Слышу рой шепотков, прошедший по скоплению людей справа и слева от пафосной красной дорожки. Стараюсь туда не смотреть совсем. Пусть меня сочтут высокомерной, чем я начну бледнеть, краснеть и теряться от пристального внимания.
Мгновение. Чёрная тень скользнула вперёд нас, мощным прыжком покинув автомобиль. На задворках сознания мелькнула мысль, что, отталкиваясь, она непременно испортила обивку сидений, исполосовав когтями.
Всеобщий ах и ох повеселили. Я даже смогла улыбнуться, встретив насмешливый взгляд Ромы.
— Всё хорошо. — шепчет он, склонившись к моему уху. Должно быть, для окружающих это выглядело чертовски мило. Двояко. — Смотри на неё. Ей вообще нет ни до кого дела, кроме себя. Ну и немножечко тебя…
Он был прав. Морда наслаждалась всеобщим вниманием. Щурилась и прохаживались по красной дорожке, от одной ограничительной линии к другой. Я бы даже сказала, позировала, если бы это всё-таки не было животное.
Кто-то кричал, выкрикивая вопрос за вопросом. Несколько раз я даже услышала свою фамилию, но, прислушавшись к словам Ромы, игнорировала всё и всех, глядя на выкрутасы чёрной холеной кошки.
Наконец-то мы оказались у спасительной двери. Два швейцара распахнули её перед нами, а громкий голос, разлетевшийся эхом от стен, сообщил о нашем приезде.
Пошутить о балах и глашатаях не терпелось. Держусь из последних сил, чтоб не ляпнуть нечто "сверхумное"
На стенах висели мотивационные плакаты. Лозунги которых призывали не оставаться в стороне онкобольных.
Так нельзя говорить, это мерзко, но хорошо, что это не какая-то благотворительная акция в поддержку защиты животных. Так я меньше рискую, что шубу и меня, в частности, закидают чем-то ещё на входе.
Рома, как истинный джентльмен, помогает мне избавиться от ненавистной меховой одежды. Опрятный гардеробщик приятно улыбается, возвращая взамен шубы золотистый небольшой номерок. Я вздыхаю с облегчением. Во-первых, она тяжёлая. Во-вторых, очень неприятно от осознания того, сколько зверушек полегли ради этого безобразия.