— Осторожнее, Лялька… — шепчу, качая головой. — Я разберусь со всем.
— У тебя нет больше на это времени! — зло цедит она. — Ты помнишь, что я выхожу из ваших дурацких игр? Мне всего этого больше не нужно. Я хочу домой. Сама как-нибудь справлюсь.
— Не справишься. Пока Звягинцев в тебе заинтересован, ты в опасности. Только я могу тебя защитить.
— Ты же всё слышал, Зверь. К чему это притворство? В драмтеатре ты сильно меня защитил? Прости, но защитник из тебя так себе. А вот преследователь ты хороший. Стоит только от тебя отдалиться, сбежать — ты тут как тут. Чудеса, да и только. Как? М? Не по запаху же ты меня вычисляешь постоянно.
— Государственная тайна. — улыбаюсь, а сам сжимаю руки в кулаки. Разговор не из приятных. Да и услышанное под дверью настойчиво засело в голове, что думать могу только об этом. — Ну, — решаю сказать девчонке правду, — Отвезу я тебя домой. Хорошо. Дальше, что? Пусть ты протянешь неделю, в лучшем случае, пока до тебя не доберутся радикалы. Хорошо, если просто прикончат. По-быстрому. А если пустят на новую партию Су? Эйн уверен, что с мёртвых биоматериал не столь чувствителен к мутациям и скрещиванию. Значит, будут вечность выкачивать кровь, костный мозг, возможно, не обойдут и внутренние органы. Это лучше, чем наши конфликты?
— Конфликты? Ты постоянно меня унижаешь! Это не конфликт. Ты мне врёшь. Постоянно врёшь. Где твои хвалёные иные? М? Оборотни? Ты говорил, что скоро кто-то там приедет, и я смогу пообщаться с кем-то из них обо всём этом. Обещал научить чему-то там. А на деле я выгребаю одна! Одна! Что с Мордой, что с врагами, которых у меня до тебя не было! Ты мне бросил в лицо, что мой папа наркоман, употреблявший Су и умудрившийся под ним забацать меня — пузожителя маме! Прекрасно! Вся моя жизнь разрушена из-за тебя! Из-за тебя! Мне что делать? Что думать? Родители вообще меня любили? Или я для них была экспериментом? Каким-то орудием…
Как сложно устроена женская голова! Малолетняя идиотка!
— Не неси херню! — жёстко обрываю её словесный поток. — Любили тебя родители. Так просто получилось, и всё. Большинство населения земли появилось в подпитии, или чем-то похуже. Никто в этом не виноват. Твой отец не знал, что наркотик внесёт свой генетический код. Тебя выносила мать. Под сердцем носила девять месяцев, уже зная, что ты можешь унаследовать отклонения и мутации. С роддома тебя забрали в дом. В семью. Она тебя сиськой кормила. Они с отцом ночи не спали, дочь растили. А ты несёшь херню какую-то, не любили тебя. Самой не стыдно?
— Что ты вообще можешь знать о любви? — шёпотом спрашивает она. — Возможно, у них просто не было выбора… Ты не можешь знать наверняка, как оно всё было. Даже я жила с ними двадцать лет и не знала ничего, как выяснилось, о своём отце.