– Пожалуйста, не умирай, – всхлипывала я, зажимая рану на груди Сатира.
В доме он закрыл меня собой – чертово геройство – и теперь кровь заливала его рубашку. Влажное пятно расплывалось под моими трясущимися пальцами, пачкая их и заднее сиденье седана, на котором полулежал Сатир.
– Выкарабкаюсь из принципа, чтобы ты до конца жизни оплачивала мою страховку, – его лицо побледнело, но на потоке острот это не сказывалось.
Джейсон выкрутил руль, вписываясь в поворот. Не удержав равновесия, я навалилась на Сатира.
– Ну не при свидетелях же, – поморщился он. – Завязывай по мне ерзать.
– Прости! – в тысячный раз попросила я.
Руки сводило от напряжения, а ладони соскальзывали с раны, когда машину подбрасывало или заносило на поворотах, но я сразу возвращала их на место. Отпустив очередную колкость, Сатир закашлялся.
– Не дай воздуху попасть в рану! – не оборачиваясь, бросил Джейсон и потянулся к сотовыму.
От совета легче не стало – Сатир продолжал часто дышать. Задрав его рубашку и скатав ее в валик, я приложила комок ткани к выступающей крови и прижала изо всех сил. Горячая пятерня Сатира накрыла мои руки.
– Да уж, давай помогай, – сквозь слезы улыбнулась я.
В пределах разрешенной скорости наш седан миновал центр Лас-Вегаса, оставив позади Стрип и аэропорт, и разогнался, выехав из города. Я надеялась, что Джейсон повезет Сатира в больницу, но в глубине души понимала, что этого не случится – внимание полиции было последним, в чем он нуждался.
Закончив разговор, Джейсон отложил сотовый и свернул на сто шестидесятое шоссе – на середине дороги в Парамп нас ждал вертолет. В такие минуты начинаешь особенно ценить родственные связи. Мысленно поаплодировав талантам отца быстро сориентироваться и прислать помощь, я с тоской подумала о том, что никогда не смогу забыть рассказанное о нем Кристой. Ни понять, ни принять, ни простить. Наверное, после таких откровений отец сам пристрелил бы мою просветительницу, но Джейсон успел первым и всадил две пули ей в грудь, едва Криста ранила выскочившего из подвала Сатира и убила Стивена, ворвавшегося в дом с черного входа.
Седан снова тряхнуло – мы свернули с шоссе на грунтовую дорогу. Огибая холмы, она уходила в пустыню. Увидев вертолет, я радостно улыбнулась Сатиру – помощь близко. Безумно хотелось его поцеловать, но я не решилась приставать с нежностями в такой серьезный момент.
– Скоро будешь как новенький, – пообещала я, когда седан остановился.
На вертолете не было никаких опознавательных знаков, кроме номера, – ни медицинского логотипа, ни названия округа. Двое парамедиков в синих комбинезонах без единой надписи достали носилки. Не спрашивая разрешения, я дождалась, пока они переложат на них Сатира, заклеят и перебинтуют рану и забралась в кабину следом за ними. Он все еще был в сознании, но шутить перестал. Вопреки предположениям, никто не стал меня удерживать. Пилот обернулся и молча протянул сначала упаковку влажных салфеток, а потом наушники. Я поблагодарила его кивком и принялась стирать кровь с ладоней. Оставив седан, Джейсон уселся рядом. Винты закрутились, мощной воздушной волной прижимая к песчанику редкие кустарники и наполняя кабину монотонным гулом. С легким рывком вертолет поднялся в воздух.