С ехидной улыбкой Джоунс убирает пистолет:
– Я правильно понимаю, вы просите о переводе в ФБР?
Саманта все еще нервничает, поэтому кивает не сразу.
– Основная информация получена из незасекреченных источников. Представьте, что мы нароем с другим уровнем доступа, – она хотела сформулировать иначе, но проклятое «мы» вырывается само.
– А вы серьезнее, чем я предполагал.
– Так мы договоримся? – Сэм протягивает ему руку, но тот ее не пожимает.
– Это не в моей компетенции. Но я озвучу ваше предложение руководству, – ухмыляется Джоунс и вызывает по рации спецназ: – Можно уводить задержанных.
Фигуры в бронежилетах снова заполняют квартиру.
– Сначала этого, – Джоунс указывает на «четверку».
Логично. Им не дадут спуститься вместе или сесть в одну машину, чтобы они договорились о показаниях.
«Кей‑ви» позволяет заблокировать себе запястья специальными наручниками и, не сопротивляясь, идет к двери, но на пороге оборачивается. Саманта видит в светлых глазах тревогу. Такую же, как когда он впервые отрубил связь с центром управления. Ему страшно. И все потому, что она так рвалась отличиться. Ухватилась за это долбаное расследование, чтобы доказать… кому? И что?
По ее вине «кей‑ви» могут деактивировать. Или сбросить память. И он никогда ее не вспомнит.
Сердце сдавливает ноющая боль, как при тахикардии. Саманта моргает; ей сложно сфокусировать взгляд – мутная пелена заволакивает обзор. Неужели это… слезы? Она плачет из‑за кого‑то чипованного манекена? Черт побери, это ее манекен, и она не отпустит его просто так.
Как в тумане Сэм делает шаг к двери. И еще один. И еще. Джоунс кривится, спецназовцы озадаченно переглядываются, но ей наплевать. Катись оно все к чертям.
Приблизившись, она притягивает «кей‑ви» за шею и целует. Он податливо приоткрывает губы, и Саманту кидает в жар. Это извращение, но она не может остановиться. Горячие, влажные, почти как настоящие. Она впивается в них и, кажется, даже кусает. И не сопротивляется, когда в рот толкается его язык. Упругий, настойчивый, дразнящий. От его прикосновений у Сэм сбивается дыхание. Твою мать! Почему? Почему с ним приятнее, чем с человеком? Больше, чем просто хорошо – охрененно. До встающих дыбом волосков. До трясучки в коленях. Свободной рукой она стискивает лацкан куртки и еще сильнее прижимается к киберу, пока за спиной не раздается язвительное фырканье.
– Кевин, я тебя вытащу, – обещает она, нехотя отрываясь от его губ.
– Не сомневаюсь, – теперь «кей‑ви» смотрит на нее совершенно другим взглядом. И улыбается.
И Саманта знает, что никакая это не имитация.