Чуть не сбив какого-то первокурсника, тащившего в библиотеку стопку учебников, Фредди сбежала с крыльца и дальше пошла уже спокойно, на ходу поправляя шляпку: если Ник или секретарша ректора решат выглянуть в окно, то увидят только прилежную помощницу профессора, спешащую по делам.
Но сразу за воротами Фредди снова перешла на бег, после чуть не бросилась под колеса такси, когда увидела, что в нем нет пассажира и потребовала отвезти ее на Центральный вокзал и дожидаться там.
Пятерка галлов оказалась отличным средством, чтобы усатый свогор не накручивал лишние мили, а довез до места кратчайшим путем и на пределе допустимой скорости. Фредди даже пересилила себя и не стала бурчать на тему сигаретного дыма, пропитавшегося салон автомобиля.
Но возле касс тоже собралась очередь, которую Фредерика бесцеремонно обошла, протолкавшись к ближайшему окошку. Честные свогоры и земпри ругали ее последними словами, пытались отпихнуть, но доньи только на вид кажутся хрупкими и податливыми.
— Моему начальнику срочно нужен билет на Зеленый поезд, — она просунула в окошко паспорт Рубио и обворожительно улыбнулась кассиру.
Молодой парень с еще подростковыми прыщами придирчиво изучил документ, а после и саму Фредди.
— На предъявителя и с открытой датой, — добавила она. — Это важная поездка, свогор хочет сделать ее внезапной.
— Только универсальный билет на выезд, — парень гаденько ухмыльнулся и просунул паспорт через окошко обратно. — Тридцать два галла за каждый.
— За каждый? Мне нужен всего один!
— Ваш начальник наверняка не захочет путешествовать с соседями, поэтому разумнее будет выкупить все четыре места в купе или каюте. Итого: сто пятьдесят галлов.
Фредерике хотелось вломиться в служебное помещение, пусть вход в него и караулили двое теров и один вооруженных охранник, и надавать кассиру пощечин. Раскусил, что она поступает не совсем по закону и пользуется этим! Разве можно так?
Но скандалом здесь ничего не добиться, нужно действовать иначе.
— О, уважаемый свогор что-то путает, — проворковала она и поправила волосы, давая парню полюбоваться на свою тонкую шею и изящное запястье, — четыре на тридцать два — сто двадцать восемь.
— И двадцать два — пожертвование в фонд сирот Эбердинга, — его палец с аккуратно подрезанными ногтями ткнул в большую стеклянную банку. Монет в той было определенно больше, чем в стоявших перед другими кассами.
— О, я думаю, мой начальник делает достаточно для сирот, а пожертвования хватит и в пару галлов.
— Хватило бы, — парень пригладил измазанную жиром челку, зачесанную назад по последней моде, — если бы ваш начальник пришел сюда сам, а не посылал беспечную девицу с паспортом. Я пробиваю билеты или освободите место следующему?