Они встречались еще несколько раз, уже без прелюдии в кафе, свидания были быстрыми и деловыми, и когда он внезапно перестал ей звонить, Юля с облегчением вздохнула.
Время от времени ненадолго появлялись в ее жизни какие-то мужчины и исчезали. Ей казалось, что все это ничего не дает ни душе, ни телу, однако каждый из них забирал, уносил с собой часть ее кошмарного замужества, встраивая в опустевшее пространство что-то новое, какую-то новую модель взаимоотношений между мужчиной и женщиной, пусть и не самую лучшую. И все-таки в глубине души Юля продолжала считать такого рода отношения нечистыми и корила себя за неразборчивость.
На конференцию в Одессу она полетела исключительно ради моря и самой Одессы. Была первая декада октября, бархатный сезон, так что можно было накупаться вдоволь и даже позагорать, а вечерами побродить по городу. Расписание было спланировано очень удачно, да и не было никакой необходимости в каждодневном присутствии. В первый же день, отсидев в душном зале положенное время, она вместо обеда махнула на пляж, к чему призывал ее новый золотистый купальник. Она еле успела на вторую половину заседания, и влетела в зал, когда уже начался доклад. Ближайшее свободное место было рядом с Яковом Соломоновичем, личностью непонятной, можно даже сказать, загадочной. Он периодически бывал заместителем ректора по хозяйственным и организаторским вопросам, хотя говорили, что раньше он что-то преподавал, но точно не язык, вроде бы что-то искусствоведческое, или литературное. Чем он занимался в свободное от заместительства время, она не знала, но у него был свой крошечный кабинетик, и однажды ей даже довелось что-то у него подписывать. Он был рыж, бородат, коренаст и могуч в торсе, и напоминал ей какого-то то ли литературного, то ли киношного героя второго или третьего плана.
- Я сам только что с моря, - шепнул он, слегка повернувшись к ней. – Тоже опоздал.
Она улыбнулась и кивнула ему в ответ, а он продолжил:
- Я видел, как вы плавали. Думал сначала, что это плавает маленькая золотая рыбка.
Юля опять улыбнулась и кивнула. И в тот момент, когда она уже испугалась, что он так и будет ей нашептывать любезности на ушко, он отвернулся, выпрямился и больше не произнес ни слова до конца. Выбирались из зала они вместе, и в столовой он спросил разрешения сесть за ее столик.
Яков Соломонович ел удивительно аристократично, чему приятно поразилась Юля. Она почему-то считала, что мужчина в его преклонном возрасте непременно должен есть неряшливо. И руки у него были аристократичные, узкие, с длинными пальцами, как будто они были приделаны к его кряжистой фигуре по ошибке. Она поняла, кого он ей напомнил: Гефеста – и улыбнулась своим мыслям. Он закончил есть, аккуратно промокнул салфеткой губы и вздохнул: