— Так в том-то и дело, что подпишет — продолжала Раиса Ивановна, — он хотел её ещё с третьего курса отчислить, вы тогда вступились за неё, он же вас вообще тогда чуть не уволил. Вы же столько огребали из-за девушки, и тут на последнем курсе вдруг откуда- то взялось это отчисление… Вам самому- то не обидно? Столько сделали, чтобы она тут училась, она ведь такая способная и хорошая…
— Да будь она хоть трижды хорошая, правила созданы для всех. И делал я всё это прежде всего для института.
— Как скажете, Денис Владимирович, но я бы на вашем месте этого не делала, ведь Алиса такая умная, лучшая на курсе и…
Денис Владимирович по всей видимости больше не желал слушать столь положительную характеристику Ковальской и направился на пары. Девушка наконец вышла из-за угла и вопреки запретам своего куратора, отправилась на вторую пару.
После окончания всех занятий, Алиса вышла из аудитории и направилась к кабинету ректора. Перед дверью девушка столкнулась с секретаршей.
— Что, Алиса, допрыгалась? — не удержалась от вопроса та.
— А что случилось? — девушка изобразила удивлённое лицо, будто бы не являлась свидетелем утреннего разговора.
— Денис Владимирович мне сегодня передал документы о твоём отчислении.
— А вы?
— Ну, а что я? Лисочка, ты ведь знаешь, я-то за тебя горой, у нас ведь такие студенты, как ты и нужны, спортсменка, комсомолка и просто красавица, как говориться! Но ты понимать должна, я человек маленький. Вообщем, документы я в кабинет ректора отнесла, он завтра придёт подпишет.
— Да не подпишет он — махнула рукой Ковальская.
— Ой, мне бы твою уверенность. Ладно пойдём, сегодня Пал Палыча всё равно уже не будет.
Надежда Ивановна убрала ключи от кабинета ректора в ящик своего стола. Ковальская отчаянно следила за тем, как рука секретарши закрывает ящик, а потом и дверь в проходную.
«Ну вот и всё! Прощайте мои мечты, мои надежды. Прощай моя карьера, которую я так и не успела начать», — Алиса мысленно досвиданькалась со всем, что попадалось ей на пути, пока они вместе с секретаршей выходили из здания института. Надежда Ивановна сдала ключ охраннику и повернулась к девушке.
— Ну, что, Ковальская, давай прощаться. Документы Пал Палыч подпишет, даже не сомневайся, а вообще, ты сама виновата.
— Да что уж я сделала такого, за что отчислять — то меня? — с надеждой в глазах спросила Ковальская.
— Да ничего, ничего путного ты не сделала, тебе двадцать пять лет! И что у тебя? Семьи своей нет, парня нет, теперь и диплома у тебя не будет. Ну что тебе не живётся без приключений?
— Без приключений жить скучно, Надежда Иванна. А прощаетесь вы со мной рано. Никто меня не отчислит, я что-нибудь придумаю.