— Красный перец чили, — улыбнулась Вера. — Ядреный.
— Дай догадаюсь, — батя вытер слезу. — И такое на окне растет? Это чудо какое-то… Перчик мне тоже заверни. Что еще есть?
— Помидоры в горшке посадили. Сорт называется «черри». Но это будет позже, в марте, — глаза у нее затуманились, голос дрогнул.
Мама махнула рюмку, ахнула залихватски, и предложила:
— Сына, а давай споем? Нашу, любимую.
Отказа она не ждала. Поэтому Антон послушно достал гармошку с тумбочки, растянул меха. И сам затянул тихим голосом:
Не для меня придет весна,
Не для меня Дон разольется.
Там сердце девичье забьется,
С восторгом чувств — не для меня.
Мама присоединилась вторым голосом. Пела она звонко и с надрывом:
А для меня кусок свинца,
Он в тело белое вопьется,
И слезы горькие прольются.
Такая жизнь, брат, ждет меня.
Внезапно Вера зарыдала в голос. Закрыла лицо передником, подхватилась, и убежала на веранду. Жалобно звякнув, гармошка застряла на полуноте. Отец крякнул, но промолчал.
— Часто с ней такое? — мама взялась разливать по рюмкам.
— Бывает, — Антон пожал плечами. — Ты же знаешь, у беременных женщин настроение изменчиво.
— В семейной паре мужчина отвечает за материальность, — задумчиво произнесла мама. — А женщина отвечает за мир чувств и атмосферу отношений.
— Деньги у вас есть? — выдохнул отец. И захрустел огурцом, доставая кошелек. — Ты говори, не стесняйся.
Антон выставил руку:
— Батя, все у нас есть! Я осенью на свадьбах заработал, Вере мама присылает. Да и Степанида Егоровна в общий котел дает. Так что нормально все, на жизнь хватает.
Мне оставалось только хмыкнуть про себя. Бюджет штука безразмерная, его всегда мало. Впору вспомнить старика Шекспира: «Но сколько б я ни прожила еще, не хватит слез, чтоб орошать цветок воспоминаний».
Сидел я тихо, как мышь под веником. Не мои это печали, сами разберутся.
— Кстати о бабушке, — замерла мама. — А где она?
Глава вторая, в которой тому бог дает, кто рано встает
Советская власть мало чтила церковные праздники. Религиозную пропаганду осуждала, рождество игнорировала, а день Рождества Христова считала рабочим. Однако так вышло, что все рождественские традиции, с подарками и весельем, почему-то переместились на Новый год. И рождественская елка стала новогодней, только звезда на верхушке, что ранее была семиконечной, преобразилась в пятиконечную. А красочные елочные игрушки дополнились шарами с ликами вождей коммунизма, которые граждане с удовольствием покупали и вешали на ниточку. Двусмысленные шары вскоре выпускать перестали, однако традиция вешать вождей прижилась. Народ у нас бережливый, старые шары хранятся до сих пор.