Я вгрызаюсь в свой первый кусок индейки и начинаю жевать.
– Вкусно, мам.
Она светится от моего комплимента, слезы наполняют ее глаза.
– Спасибо, сынок. Я так рада, что ты дома. – Она промокает глаза салфеткой. – Фу. Я вся расклеилась. Извините.
Я сглатываю и тянусь пожать ее плечо.
– Я просто… Так горжусь тобой. Каким человеком ты стал. – Она замолкает, глядя в свою тарелку. – Мы с твоим отцом были молоды. Совершили много ошибок.
Мне очень не хочется пускаться в тур по воспоминаниям. Особенно сейчас. Все это – мои спутанные эмоции, беспорядочная история моей семьи – не решится в один ужин, и, откровенно говоря, я не в настроении погружаться в это сейчас. Или когда бы то ни было.
– Мам, – говорю я твердым тоном. – Все в порядке.
– Я знаю, об этом трудно говорить, и мы не для того собрались тут сегодня. Но я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя, и я рада, что ты здесь. – Она кладет ладонь на мою ладонь. – И я хочу исправить все, что сделала не так, надеюсь, ты дашь мне шанс.
– Я тоже тебя люблю. – Я ерзаю. – Спасибо, что сказала все это.
Элиза поднимает вилку, насадив на нее кусочек, глаза ее опущены в тарелку.
Несколько минут мы едим в неловком молчании, и я уже не в силах больше выносить это. Я принимаюсь рассказывать о драке, в которую ввязался во время прошлой игры, тогда как мама с Элизой обмениваются заговорщическими взглядами.
– Он был еще хуже, – говорит мама. – Всегда такой агрессивный на льду.
Элиза кивает, не споря.
Мама откидывается назад, делает глоток и салютует бокалом мне, потом – Элизе.
– Откровенно говоря, я должна поблагодарить тебя, дорогая. Мой сын определенно угомонился. Я не уверена, в курсе ли ты… но у него был несколько развратный период.
Я медленно смаргиваю. Моя мама только что назвала меня развратным?
Элиза кашляет в салфетку в попытке спрятать новый смешок.
– Эм… рада была помочь.
Они обе смеются – надо мною, заметьте, – а потом две пары глаз оборачиваются ко мне.
Взгляд Элизы смягчается, когда она вновь переводит взгляд на мою мать.
– Спасибо, что воспитали хорошего человека с добрым сердцем. Под всем этим внешним распутством он на самом деле – защитник, – добавляет она.
Я издаю стон.
– Да бросьте. Черт возьми, не в моем же присутствии.
Они снова смеются. Элиза тянется рукой под столом, чтобы потрепать меня по ноге, и оставляет свою нежную ладонь на моем колене. Она сколько угодно может пытаться утешить меня, но я практически уверен, что, как только мы останемся одни, я отшлепаю ее сексуальную задницу. Эта мысль заставляет меня улыбнуться.
Можно с уверенностью сказать, что моя мама и моя девушка отлично поладят. И хотя я не очень близок со своими родителями, мне все равно приятно, что она меня принимает. Элиза – часть моего будущего, и я чувствую себя потрясающе, когда она рядом со мной. Да, даже когда они с моей мамой объединяются против меня.