– Привет. Это что? – Я открываю дверь шире, и он делает шаг внутрь.
– Просто захватил кое-что. – Он несет пакеты на кухню, где принимается выкладывать их содержимое на столы. В этот момент я замечаю перекинутую через плечо сумку с вещами. Не мог ведь он захватить еще и пижаму?
По моим столам разложены самые разные вещи: бутылки шампанского и красного вина, коробка клубники в шоколаде и две дюжины бледно-розовых роз, самых больших, какие я когда-либо видела.
– Что все это значит? – спрашиваю я, улыбаясь.
– Не знаю, любишь ли ты шампанское. Не мог вспомнить. Так что захватил и твое любимое красное.
Этикетка гласит, что это бутылка красного вина, на которое я редко разоряюсь, только если покупает Оуэн, так как стоит она сорок пять долларов. И хотя на вкус это вино гораздо лучше десятидолларового, которое я беру обычно, оно немного выходит за рамки бюджета учителя подготовительных классов.
– Я люблю шампанское. По особым случаям. – Голос у меня становится тише, и, очевидно, Джастин замечает это. «Станет ли этот случай особым?» – невольно задаюсь я вопросом.
Его улыбка растворяется в более хищном взгляде, и он идет через кухню, пока мы не оказываемся лицом к лицу. Джастин кладет руку мне на талию, слегка сжимая.
«О, я что – особый случай?»
– Но розы, шоколад? – спрашиваю я, в растерянности склоняя голову. Мы же уже переиграли наш первый раз. Разве нет? Хотя это вовсе не походило на что-то тщательно спланированное: мы просто упали в постель, когда наши тела отчаянно хотели соединиться.
Он мгновение молчит, притягивая меня ближе. В его глазах – безмолвное восхищение.
– Я хотел загладить вину из-за того, как вел себя, когда мы были вместе в первый раз. Я, хм… – Он потирает ладонью шею, пару секунд смотрит растерянно. – Тогда я не был уверен, что это твой первый раз, а я считаю, твой первый раз должен быть особенным, так ведь?
– Ты о чем? – Я склоняю голову, пристально глядя на него.
– Я хочу сделать сегодняшнюю ночь особенной. Для тебя.
Сердце болезненно сжимается в груди. Он хочет полностью переиграть наш первый раз вдвоем. Это самое милое и доброе, что кто-либо когда-либо делал для меня, но я не могу позволить себе видеть в этом слишком многое.
Он облажался, он пытается исправить это – вот и все.
Это не какой-то широкий романтический жест, и я не могу так на это смотреть.
– Ты не обязан делать все это, – говорю я, пусть даже моя улыбка выдает, как я признательна за это.
В многочисленных пакетах есть еще упаковка чипсов со вкусом начос и бутылка синего Gatorade.
– А это? – спрашиваю я, усмехнувшись.