— Любая история “получше” правдой не станет, — очевидно, что каждое слово дается ему с трудом, — я не хочу оправдываться, Вик. И не потому, что мне это сложно, а потому что… Не хочу. Столько всего с тобой испорчено моими руками — еще и вранья моего нам не хватало.
Красиво звучит, конечно.
Только я нарочно игнорирую положительную сторону этой искренности. Я взвешу её потом. Когда четко пойму: какого черта!
— Ты следил за мной? — каждое слово хочется выплюнуть изо рта поскорее, до того этот факт мерзкий по своей сути. — С какого… рожна?
Он придвигается ко мне ближе, пользуясь тем, что за моей спиной только дверь и никуда убежать я не могу. Касается пальцами моей щеки, и я даже ощущаю, как подрагивают эти пальцы.
Многое он может отыграть. Многое — просто задавить в себе. Но это…
— Я ревнивая сволочь, Вик, — он прислоняется к моему лбу своим, будто измотан до предела, — как оказалось, этого более чем достаточно.
— Ветров, — я перехожу на разъяренное шипение, потому что орать, когда тебе на губы аж дышат — даже если очень хочется, совесть не позволяет, — доказательства тебе что сочинило? Ревность? Или сволочизм? Что тебе там притащили? Фотошопные фоточки? Ты доплачивал за обнаруженный факт измены?
У меня аж дыхание сводит от бурлящей в крови злости.
— Не доплачивал, — у Ветрова кривятся губы, и кажется, будто вся эта тема выедает его изнутри.
Я не понимаю ни черта. Ни единого слова в этой феерии абсурда.
— Я! тебе! не изменяла! — рычу я агрессивно. Хотя… Какая разница уже? Восемь лет прошло. Кому нужны эти просроченные факты? Чем я ему это докажу?
И…
Неужели я верю в этот феерический бред? Он же даже не шит белыми нитками, невозможно сшить воедино воздух.
— Сейчас я это знаю, родная, — Ветров выдавливает самую вымученную улыбку на моей памяти, а потом повторяет, уводя глаза в сторону, — сейчас…
В этом слове будто жирно подчеркнуто “когда уже поздно”.
— Ветров…
Я столько всего не успеваю договорить, столько возмущенных вопросов не задать.
Что значит “сейчас”? Что за доказательства? Он все это серьезно вообще? Такое ощущение, что он сочиняет этот бред на лету, и вот так, бездоказательно предлагает мне понять и поверить.
Я не успеваю сказать ничего. Яр просто останавливает меня на полуслове усталым прямым взглядом.
— Давай заберем Машку, — господи, этим тоном только пощады просить, — и я отвезу вас домой.
— И все? — ядовито уточняю я.
— Все остальное зависит от тебя, — Яр говорит негромко, и все так же прямо глядя мне в глаза, — если ты хочешь знать эту историю до конца, если ты хочешь понять, что я куда глубже испачкался в дерьме, чем ты думаешь — я отвезу тебя к Владу. У него есть ответы. Только… Не все.