— Что-то ты поздновато, Викуля, — с ласковым ехидством шепчет мне Света, когда мы обнимаемся на прощанье, — была ужасно занята, да?
У меня вспыхивают щеки. Такое ощущение, что у меня на лбу написано, чем я занималась и с кем именно.
— Плакала моя яхта, однако, — совсем уж непонятно, но тем не менее абсолютно безмятежно улыбается Света, а потом ловит меня за пальцы, — приезжай с мелкой ко мне в выходные. Если надо, я даже машину за вами пришлю.
— У меня есть право на отказ? — смеюсь я, но на самом деле это не всерьез.
Я рада этому приглашению. И дружить со Светой мне на самом деле приятно.
— Ага, и на расстрел тоже! — откликается Света, делая страшные глаза и обещая мне тысячу разных кар за уклонение от встречи с ней.
Маруська, вопреки тому, что мы уезжаем от её обожаемых лошадок, скачет вокруг меня, приплясывая как её возлюбленный Милорд на выездке. Впечатлений у малявки море.
Козырь, не мудрствуя лукаво и не изобретая велосипед, сегодня оплатил ей второй урок, пропустив мое возмущение мимо ушей.
— Босс платит, наслаждайтесь, — уронил он тогда невозмутимо.
Как следствие — впечатлений от конной прогулки с тренером у Маруськи было столько, что хватило на половину нашей долгой дороги домой.
Я не особенно вмешивалась, лишь слушала, как осторожно Ветров переговаривается с Маруськой. Будто радуясь каждому её слову.
Либо он ужасно талантливый актер, либо…
Нет. В это я пока верить отказываюсь.
Этак и поверить ему во всем недолго. Обойдется.
Я абсолютно права — мы добираемся до Люберец уже почти в десять. И Маруська к этому времени успевает задремать в своем автокресле.
Ветров выбирается из машины, чтобы взять её на руки и занести в дом.
Уже в лифте я наконец поворачиваюсь к нему, гляжу, с каким теплом он смотрит на Маруську, и дозреваю с ответом.
Точнее — с тем, чтобы позволить ему быть озвученным. Сам этот ответ был таким сразу, и повлиять на него я не смогла.
— Пока мы доберемся до Москвы, уже ночь наступит. Влад будет рад, если мы притащимся к нему в такое время?
— Он прилетел два часа назад, привез новости, мы обговаривали ночную встречу, —Ветров поднимает на меня взгляд, и такое ощущение, что вместо глаз у него полыхают горящие угли, — ты все-таки поедешь к нему?
Любопытство сгубило кошку. И не одну её.
— Этим ты ничего у нас не спасешь, Яр, — я отрицательно покачиваю головой, просто припоминая объем его кармического долга, — но я хочу дослушать эту сказочку до конца.
— Этого мне хватит, — Ветров торопливо кивает, будто это уже большое одолжение.
Картина маслом “Раскаивающийся бывший муж”. Никогда не думала, что увижу, и уж точно не допустила бы и мысли, что поверю — пусть даже на крошечку, на самую мизерную. На полмизинчика.